Комментарий к "Категориям" Аристотеля. Фрагменты - [16]
Аристотель утверждает, что ["не находиться в субъекте"] не является собственным признаком субстанции, так как это же свойственно равным образом и отличительным признакам, ведь отличительный признак не находится ни в каком субъекте. [Для разъяснения этого Аристотель] прибегает к следующему [доказательству]: если бы отличительный признак находился в субъекте, то одно только его имя сказывалось бы о субъекте, но не смысл (ratio). Отличительный же признак сказывается о том, о чем он сказывается, унивокально, например, если кто-либо выскажет о человеке отличительный признак "способное ходить", то определение этого отличительного признака также весьма удачно подойдет человеку. Ведь "способное ходить" есть то, что передвигается ногами по земле, и человек есть то, что передвигается ногами по земле. Таким образом, смысл (ratio) субстанции отличительного признака [42] и того, о чем сказывается сам отличительный признак, может быть одинаковым, то есть они могут быть связаны сказыванием единого имени и ограничением единого определения. Так что если бы отличительный признак находился в субъекте, то он никоим образом не мог бы сказываться о субъекте унивокально. Поэтому собственным признаком субстанции не является то, что относится также и к отличительному признаку, ибо отличительный признак не есть субстанция, [ведь будь так], "не находиться в субъекте" было бы собственным признаком субстанции.
Но, с другой стороны, отличительный признак не является акциденцией, ведь [в таком случае он] находился бы в субъекте. Однако любая вещь является или субстанцией или акциденцией, то есть или находится в субъекте или в субъекте не находится, и акциденции суть все то, что не входит в субстанцию субъекта, и когда они изменяются, природа субстанции остается неизменной. Если же при их исчезновении субъекты будут уничтожены, то мы не сможем назвать их акциденциями в полном смысле слова. Что же касается отличительного признака, то он есть то, что сказывается о многом, отличном по виду, в том, каково это (in eo quod quale sit). Но отличительный признак не есть субстанция, ибо если бы он был субстанцией, то сказывался бы о субъекте в отношении того, что это, но не "каково это". А качеством он не является потому только, что, [будь он качеством], он был бы акциденцией и находился в субъекте. Не состоит ли скорее отличительный признак из субстанции или качества, так что то, о чем он сказывается, уничтожается вместе с его исчезновением? Например, тепло, находящееся в воде: когда оно исчезает, вода может пребывать неизменной по своей субстанции; тепло находится в субъекте - воде, и когда оно исчезнет, вода не уничтожится. Тем не менее равным образом тепло пребывает в огне, но если тепло исчезнет, огонь необходимо уничтожится. Это происходит так потому, что качество теплоты присуще огню субстанциально, и есть подлинное, то есть субстанциальное, отличие (differentia).
Итак, следует заключить, что отличительный признак не есть только субстанция или только качество, но из них обоих составляется субстанциальное качество, которое пребывает в природе субъекта, и, поскольку является частью субстанции, не есть акциденция, и, будучи качеством, отдаляется от субстанции, и есть что-то среднее между субстанцией и качеством. И поскольку [отличительный признак] не находится в субъекте и не является субстанцией, то "не находиться в субъекте" не является собственным признаком субстанции.
После этого Аристотель добавляет также, что нам не следует беспокоиться по поводу того, что части субстанций находятся в целом как в субъекте, чтобы, пожалуй, мы не признали когда-нибудь, что они не являются субстанциями. Части субстанций находятся в субъекте не так, как акциденции, ибо мы полагаем, что некие части субстанций так находятся в целом, как в субъекте, как голова или рука в [составе] всего тела, или же так, как форма (forma) и материя (materia), которые, будучи частями составной субстанции, находятся в самой этой составной субстанции. Итак, Аристотель предостерегает нас от того, чтобы мы не признали когда-нибудь, что части субстанций, поскольку они находятся в субъекте, являются акциденциями, говоря:
"И пусть нас не беспокоят части субстанций, что они так находятся в целом, как в субъекте, чтобы нам не пришлось вдруг признать, что они не являются субстанциями, ведь мы сказали, что то, что находится в субъекте, находится в нем не так, как части находятся в чем-либо" [43].
[Аристотель] сообщает это как основание того, почему никому не следует считать, что [части субстанций] могут быть акциденциями. Действительно, акциденции определены как то, что находится в субъекте не как какая-нибудь часть. Ведь выше сказано: "Говорю же, что [нечто] находится в субъекте так: оно хотя и находится в чем-либо, но не как какая-нибудь часть и ему невозможно существовать без того, в чем оно находится" [44]. Поскольку же акциденции находятся в субъекте не как части субъекта, а части субстанций находятся в целом иначе, чем в субъекте, ни у кого не будет основания для предположения, что части субстанций суть части акциденций.
Вершина творчества Боэция — небольшое сочинение «Об утешении философией», написанное в тюрьме перед казнью. Оно теснейшими узами связано с культурой западного средневековья, а своими поэтичностью и гуманизмом сохраняет притягательную силу и для людей нашего времени. В течение многих веков «Утешение» оставалось неисчерпаемым кладезем философского познания и источником, откуда черпались силы для нравственного совершенствования и противостояния злу и насилию.В «Утешении» проза чередуется со стихами — Боэций избрал довольно редко встречающуюся в античной литературе форму сатуры, т.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Боэций как один из родоначальников схоластического анализа христианских догматов.В сущности, реализация аристотелевской логическо-категорийной структуры на христианско-теологическом субстрате.
Настоящий том «Библиотеки античной литературы» по существу впервые знакомит русского читателя с латинской поэзией IV–VI вв. нашей эры. В книгу вошли произведения крупных поэтов той эпохи, таких как Авсоний, Клавдиан, Рутилий Намациан, стихи менее значительных авторов, и анонимные произведения. Не менее велико и разнообразие представленных в книге жанров — от крупной поэмы до мелкой эпиграммы. Разнообразие и новизна материала — залог большой познавательной и культурной ценности данного тома.
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.