Комкор М. В. Калмыков - [9]

Вечером 5 июля богоявленцы встречали бойцов Сводно-Уфимского отряда. Все население поселка высыпало на улицы. После митинга в заводском саду лихо отплясывали в кругу танцы, долго звенели песий.

Михаил Васильевич на торжествах пробыл лишь несколько минут и сразу направился в районный штаб боевых организаций народного вооружения. Теперь он размещался в доме бывшего управляющего заводом меньшевика Пунги.

На телеграфные запросы никакого ответа из Уфы не последовало. Калмыков решил выслать разведку. Той же ночью начальник штаба Венедикт Ковшов в сопровождении пулеметчика Шарова выехал в северном направлении.

Вернулись разведчики неожиданно скоро. Доехать смогли только до деревни Чесновка, где и узнали мрачную новость. Уфа пала в ночь с 4 на 5 июля. Части гарнизона и советские учреждения эвакуировались по Белой в район Камы. Эсер Харченко еще до сдачи города перебежал к белочехам. Следом за ним предложил свои услуги неприятелю и бывший полковник царской армии Махин.

— Правильно, что не послушались этих сволочей, — процедил Калмыков.

— Теперь ясно, почему они затягивали отправку к нам барж с боеприпасами и обмундированием, — проговорил районный военный комиссар Василий Зудов, брат Петра Ивановича Зудова.

О благополучном прибытии барж в Табынское Михаилу Васильевичу уже сообщили. Успешно прошла и перевалка столь ценного груза на гужевой транспорт. Поселковый арсенал получил два горных орудия с 96 снарядами, 43 пулемета системы «люис», 850 снарядов для трехдюймовых полевых пушек и 200 тысяч патронов, а на складские полки легло три тысячи комплектов обмундирования.

Весть о падении Уфы тяжело переживали боевики и жители поселка. По-своему восприняли ее командиры Симского и Аша-Балашовского отряда Фролов и Борщев. Они стали настаивать на немедленном уходе.

— Поймите, товарищи, нельзя нам в эти дни распылять силы. Они, как никогда, должны быть сжаты в крепкий кулак, — убеждал Калмыков. — Действуя сообща, мы будем сильнее в обороне, а понадобится — и на прорыв пойдем гораздо уверенней.

Фролов и Борщев упрямились, вели шумные споры.

— Идите, — согласился в конце концов Калмыков, — но попомните мое слово: не удастся вам пройти через чешские кордоны, а тем более в одиночку отстоять свои заводы.

Симцы и ашинцы ушли из Богоявленска. Оба отряда, наткнувшись на крупные группы противника, не выдержали боя — все бойцы были пленены и обезоружены, а командиры расстреляны.

Узнав об этом, Калмыков собрал всех боевиков и объявил, что надо объединяться с рабочими и крестьянско-бедняцкими отрядами, которые действуют вблизи Богоявленска, и бороться на месте. Михаил Васильевич глубоко вздохнул и медленно продолжил:

— А теперь вот какое дело, товарищи. Платить вам за службу в отряде больше нечем. Деньги кончились. Где и когда достанем их, неизвестно. Все вы добровольцы и по доброй своей воле решайте, готовы ли защищать свою рабоче-крестьянскую власть бесплатно. Запись в отряд начинаю заново.

Лишь двенадцать фамилий внес в свою тетрадь начальник штаба Ковшов.

— Что ж, — подытожил Калмыков, — силком тянуть не будем. Записавшихся прошу остаться, а остальные идите по домам. Только, если начистоту, не верю я, что боитесь без денег остаться. К чему бороться, все проиграно. Так считаете? Помозгуйте над этим. Помозгуйте, к лицу ли красным боевикам после такой славной борьбы сдаваться в лапы буржуйским наемникам. Все. Свободны.

В ту ночь едва-едва удалось обеспечить надежность охраны отрядных припасов и имущества. До утра простоял часовым у орудий и сам Михаил Васильевич.

А как рассвело, потянулись к штабу добровольцы. После десяти часов в помещении стало уже тесно, запись продолжалась под открытым небом сразу в нескольких местах. К исходу дня в отряде, созданном на новых началах, насчитывалось уже 300 человек. Коммунисты и командиры на этом не успокоились, не прекращали агитационную работу и в последующие дни. Наиболее активными агитаторами показали себя петроградские товарищи Дуня Шойхет и Леонид Вейншток.

Авторитет последнего был особенно высок. Вейншток с честью выполнил недавний наказ посельчан побывать у Ленина. Рассказ о московской поездке ему приходилось повторять чуть ли не в каждом доме. И хотя рабочий день Владимира Ильича был уплотнен до предела, все же он нашел время поговорить с ходоками завода из далекой Башкирии. Ленин остался доволен сообщениями о положении дел у стеклодувов, их решимостью всеми силами защищать молодую Советскую республику и передал в дар заводскому клубу небольшую библиотеку.

Рассказывая о беседе с Лениным, Вейншток вселял веру в упавших было духом людей, побуждал их оставаться в строю борцов за идеалы пролетарской революции.

В скором времени число вставших под ружье достигло тысячи. В Богоявленский боевой отряд влились все златоустовцы, а также находившиеся на заводе бывшие военнопленные мадьяры и поляки. Они составили отдельную полуроту.

Теперь можно было заняться и главным — сплочением всех революционных сил района, оставшегося непокоренным советским островом в бушующем море кровавого разгула белогвардейщины.

Окружном собрал в Богоявленске совещание партийного актива и командиров крупных отрядов. На нем Калмыков установил тесные контакты с Владимиром Данбергом, Лаврентием Барышевым, Матвеем Лантухом и Григорием Слободиным — представителями боевых дружин Архангельского завода, Зилима, Ахметкино и Красного Яра.