Комиссар госбезопасности - [22]

В предыдущие ночи, поближе к утру, Стышко осторожно вдоль стенки сарая проникал в глубину двора, обследовал коляску мотоцикла, но, кроме инструмента в тряпице, ничего не нашел. Не обнаружил он ничего подозрительного и в сарае. Василий Макарович оставлял свой пост перед рассветом, спускался через огород к речке и оказывался на полевой дороге, шел к шоссе, а уж оттуда возвращался в Бровцы.

С большой надеждой Стышко ждал вечера сегодняшнего дня. И сейчас, перемаявшись три часа, стал подумывать о том, что нынче его «объект» скорее всего никуда не тронется.

И стоило Стышко подумать об этом, как резко скрипнула дверь. У Василия Макаровича прервалось дыхание, он прильнул к щели в заборе, выхватив взглядом фигуру на крыльце. Когда она двинулась по двору, легко опознал Хопека — невысокого, плотного, с переваливающейся походкой. На Хопеке была шапка, пальто внакидку, ботинки, которые двигались будто сами по себе, ноги как-то не различались, и Василий Макарович понял, что полуночник в кальсонах, значит, собрался по нужде. Шел к уборной, и, когда миновал тень от дома на середине двора, Стышко заметил, что Хопек прикрывает что-то объемистое полой пальто. Возле уборной он круто свернул вдоль забора, прошмыгнул буквально в трех шагах от чекиста к двери сарая и скрылся за ней.

Все это произошло на глазах Василия Макаровича так неожиданно и быстро, словно померещилось. Он даже не дал короткой отсветки — сигнала фонариком в нужную сторону, который должен был означать, что объект наблюдения вышел из дома, а только еще сильнее напряг слух, приложив ухо к холодной доске сарая. Там что-то глухо стукнуло, расслышались шаги, потом стихли, донесся мягкий металлический щелчок, и немного погодя едва уловимо дошла дробь морзянки. Сомнений не стало — Хопек вышел на связь.

Прикрыв бортом пальто фонарик, Стышко дал короткую вспышку, потом вторую. Его сигнала, видно, заждались: в ответ тотчас же мелькнула короткая отсветка.

Между тем в сарае снова щелкнуло, будто повернули выключатель, послышались торопливые шаги. Открылась дверь, и появился Хопек. Мгновение постояв на пороге, он тем же путем вернулся к дому, обеими руками поддерживая под пальто скрытую ношу.

Стышко не стал задерживаться в своем укрытии после того, как Хопек скрылся в сенях, небоязливо стукнув задвижкой двери. Взяв под мышку чурбак, на котором сегодня так и не довелось посидеть, Василий Макарович с шутливой мыслью: «Уберу-ка и я с глаз свое «кресло», — слегка пригнувшись, умышленно пошел не огородом к речке, а вдоль забора, пробираясь задами к улице, чтобы на всякий случай, если за ночь не запорошит следы, создать впечатление, будто кто-то с поселковой дороги сократил здесь путь к селу.

* * *

При хороших вестях Ярунчиков возбужденно потирал руки, причем делал это усердно, будто намыливая их, а в завершение прихлопывал ладонями и произносил свое любимое: «Сверхудачно!»

Так он сделал и сейчас после разговора с Грачевым по рации. Тот доложил: «Первое — ясно. Второе — «добро». Бригадный комиссар с подъемом подтвердил: «Добро!» Разговор означал: задание выполнено, прошу разрешения оперативной группе вернуться в отдел. И Грачев получил на это разрешение.

— Всему оперсоставу в частях отбой! — передал Ярунчиков Ниште.

«Да, пожалуй, в самом деле получилось «сверхудачно», — про себя отметил Плетнев, шагая за начальником отдела в его кабинет.

— Что же накарябали они в новом донесении? — нетерпеливо спросил Ярунчиков. — Вы сходите, Дмитрий Дмитриевич, передайте дешифровальщику: как будет готово у него, пусть сразу тащит сюда.

Велик был соблазн завалиться на диван, вытянуть ноги и лежать не шевелясь до тех пор, пока самому не захочется подняться. Но Ярунчиков постоял возле дивана, закурил «Казбек», вяло положил спичку в пепельницу, а глаза его сами собой остановились на белом аппарате ВЧ-связи. Чувствовал, надо немедля связаться с Михеевым, обрадовать и успокоить его, зная, с каким нетерпением тот ждет сообщения. Но решил повременить самую малость, пока не принесут расшифровку переданного радистом Хопеком текста, чтобы уж и самому на этом этапе операции поставить точку.

Вошел Плетнев.

— Сейчас будет готово, радист работал прежним шифром, — доложил он и тут же предложил: — Думаю, пора переходить к активным действиям. С кого начинать? С Осина или Савельевой?

— Прямо сейчас, что ли? — с добрейшей улыбкой откликнулся Ярунчиков. — Подождите, подумаем. Знаю, что вы прежде всего хотите! Заглянуть в железный ящик Осина, в любопытный сейфик.

По лицу Плетнева скользнула ответная улыбка.

— Я уже счел этот вопрос решенным, — с достоинством сказал он. — Меня теперь больше интересует Савельева.

Принесли дешифрованный текст перехваченной радиограммы. Ярунчиков быстро пробежал его глазами, хмурясь, прочитал снова и протянул лист Плетневу.

— То, да не совсем, — сказал он упавшим голосом.

Плетнев прочитал:

«Главный восстановил львовскую швею, осваивает стояк. Надежно. Контролирует кадровик. Приему готов. Белка пошла. Связь режиме. 673».

— Почему не то? — возразил начальнику Дмитрий Дмитриевич. — По-моему, все как надо, с гаком даже. Появилась львовская связь плюс какие-то «кадровик» и «белка». Да еще «прием готов»!