Комендант Синь-ици-сан - [13]

Он слышал удары в снарядную гильзу. Видел пламя и людей вокруг него. Понял: полицейский выполнил приказ Кацумата. Сандзо хотел бежать туда, на пожар, но почему-то не мог. Зашел за дом и прислонился к холодной стене… И вдруг он увидел тень, мелькнувшую за соседним домом. В этом время на далеком пожарище рухнула крыша. Пламя взметнулось вверх. И на его фоне Сандзо увидел ноги человека, перебегающего к их дому. «Ока!» — чуть не вскрикнул он. Полицейский в тени за их домом рысцой бежал к океану. Сандзо помимо своей воли последовал за ним.

Ока добежал до воды у северного мыса. Санздо остановился: подходить ближе было опасно. Напряг слух. Сначала слышалось хлюпанье воды. Потом и оно смолкло. Сколько Сандзо ни вглядывался, ничего не было видно. Полицейский Ока исчез.

Подходя к дому, Сандзо услышал голоса мамы и дедушки Асано, идущих с пожара. Он шмыгнул в окно и притворился спящим.

— Кто же это мог сделать? — недоумевала мама.

Дедушка сел, раскурил трубку и сказал, глядя в стену:

— Тот, кто уничтожил рис, не пожалеет и наши головы…

Мама ждала: не скажет ли свекор еще что. Но он молчал.

— Вчера съел рис у Сандзо и Мицу, а сегодня отнял у всех! — возмущенно прошептала она.

— Не болтай, — оборвал ее старик. — Детям нужна живая мать.

— Но ведь правда: русские дали нам рис, а…

— Ты забываешь, Фудзико, что другие русские, может, уже убили твоего мужа…

— Не говорите так. Я помню о нем каждый день! — И мама заплакала.

— Я не хотел тебя обидеть…

Сандзо лежал и думал: «И правда. Синь-ици-сан и его солдаты дали нам рис. А другие русские, может быть, убили отца… Значит, они враги. Им надо мстить! Как Кацумата и Ока… Но дедушка сам говорил: «Не пожалеет наши головы…» Тогда и Кацумата и Ока тоже враги. Что же выходит?» Так и не решив этой сложной задачи, Сандзо уснул.

***

Кацумата покинул туннель через час после того, как ушел полицейский. К рассвету он уже был по ту сторону долины, на склоне вулкана. Вот и двухэтажное дерево… Теперь по карнизу над ущельем он поднимется на каменную ступень. Там, в замаскированном блиндаже, все его надежды. Там есть еда, радиостанция, прекрасный морской бинокль. Оттуда все селение видно, как на ладони. Пока русские будут метаться и вытряхивать душу из баб и стариков в поисках диверсантов, он спокойно отдохнет и подумает, что делать дальше…

Кацумата пробрался через заросли курильского бамбука к промоине. Прошел до начала карниза и… остолбенел: над самой пропастью белел высокий деревянный кол с табличкой. «Осторожно! Мины»! — по-русски и по-японски предупреждала надпись.

— Не может быть! Это русские козни! — Кацумата хотел отбросить его с дороги. Но благоразумие победило гнев. Он осторожно обошел кол с надписью и заглянул в ущелье. В нескольких шагах на карнизе лежал металлический ящик, и от него во все стороны отходили проволочные усики. Такой же ящик лежал на тропе дальше.

Кацумата выругался и без сил опустился на землю. Рухнули все надежды… Проклятые русские! Они даже не знают, что у него отняли! Пять лет назад был построен этот блиндаж. И никто из живых не знает о нем. Дюжина пленных-строителей жила тут отдельно, от начала и до конца. Их кости давно растаскали вороны со дна ущелья…

Кацумата не верил конторам и банкам. Сегодня они процветают, а завтра лопнули, как мыльный пузырь. Весь капитал, сколоченный за пятнадцать лет службы, он хранил здесь, в этом блиндаже. И не какие-то обесцененные японские иены. А золото! Кольца, браслеты, серьги, зубные коронки. И еще — твердую валюту: пятьдесят тысяч американских долларов!

Кацумата неистово ругался, скрипел зубами. Темная сила гнева толкала его вперед. Вырвать, к черту, этот кол, загородивший дорогу. И добраться… дойти, доползти до денег, дающих такую силу, такую власть, какой не знает даже генерал… Он хватался за пистолет. Расстрелять эти проклятые мины!.. Но страх липкими лапами охватывал сердце: что толку? Взрыв услышат русские. Оцепят гору… И все равно, судя по размерам, это новые противотанковые мины. Если такая рванет — от тропы не останется и следа…

Часа через два он пошел назад. Наткнулся на следы стоянки русских. Вот банки из-под свиной тушенки и колбасы с английскими надписями. Рот заполнила слюна. Захотелось есть. Кацумата стал шарить вокруг. Ему посчастливилось. В траве нашел мешочек с галетами. Он разодрал марлю и стал кидать в рот маленькие галеты вперемешку с разноцветными леденцами. Крепкие, как у волка, зубы с хрустом размалывали их. Насытившись, он решил: «Дождусь ночи тут. Посмотрю, как эти русские свиньи запляшут в огне!.. А потом… потом я им такое устрою!..»

Масаносукэ Кацумата любовался далеким пожаром. Хорошо горит рис! Теперь русским нечем будет подкупать этих безмозглых простолюдинов… Ага! Вот начинается и второй пожар. Это загорелись доски у лесопилки. Теперь пойдет!.. Не остановишь! Сейчас вспыхнет комендатура. Огонь перекинется на пристань, на жилые дома!.. Но что это?! Огонь стал угасать. Совсем исчез. Проклятие! Этому дураку Ока ничего нельзя поручить! Я отрублю его дурацкую голову!.. Нет, он так легко не умрет!..

Кацумата в бессильной злобе катался по земле и рвал траву руками. Потом затих. Встал. И тотчас спрятался за куст. Внизу, у озера, на миг мелькнул огонек. Другой… Облава!.. Кацумата заметался между деревьями. Куда спрятаться?! Кинулся к старому дубу. Кошкой вскарабкался вверх и затаился.