Комедия о человеке, который женился на немой - [2]

Мэтр Адам. У вас нет оснований так унывать, господин судья! Хорошенько поразмыслив, в вашем положении можно найти даже преимущества, и довольно существенные.

Леонар. Ох, мэтр Адам, вы не представляете, что это такое! Держа в объятиях жену, сложенную, как самая дивная статуя — по крайней мере мне так кажется, — но молчаливую тоже, как статуя, я испытываю странное и тревожное чувство. Я дохожу до того, что начинаю себя спрашивать — уж не имею ли я дело с идолом, с автоматом, с волшебной куклой, с механизмом, созданным искусством какого-то чародея, а не с твореньем господа бога, и по утрам я иногда готов соскочить с постели и бежать куда глаза глядят от этого наваждения…

Мэтр Адам. Что за фантазии! Надо же придумать!

Леонар. Это еще не все. Живя с немой, я сам становлюсь немым. Подчас я ловлю себя на том, что начинаю объясняться, как она, — знаками. На днях в суде мне случилось вынести приговор, но произнося ни слова и осудить человека на каторгу при помощи одних только жестов и мимики.

Мэтр Адам. Нечего и говорить. Совершенно ясно, что немая жена — плохой собеседник. Пропадает всякая охота разговаривать, если не получаешь никогда ответа.

Леонар. Теперь вы знаете причину моей грусти.

Мэтр Адам. Не хочу с вами спорить, ибо нахожу причину эту вполне серьезной и уважительной. Но, быть может, существует средство бороться с этим несчастьем? Скажите: ваша жена и глухая тоже?

Леонар. Катрина не более глуха, чем мы с вами; даже менее, если можно так сказать; она услышала бы, как растет трава.

Мэтр Адам. В таком случае нельзя терять надежды. Ученые медики, аптекари и хирурги даже глухонемого заставляют говорить, но говорить так же невнятно, как он слышит: ведь до него не доносится ни то, что ему говорят другие, ни то, что он говорит сам. Иначе обстоит дело с немыми, обладающими слухом. Развязать им язык — для медика сущий пустяк. Операция эта стоит так дешево, что ее делают ежедневно даже щенкам, если они долго не начинают лаять. Неужели же такому провинциалу, как я, нужно было сообщить вам, что знаменитый врач Симон Коллин, проживающий в двух шагах от вас, у перекрестка Бюси, в доме с драконом, славится именно тем, что удачно подрезает подъязычную жилку парижским дамам? Он в один миг исторгнет из уст вашей супруги звонкий поток приятных речей, подобно тому как, повернув кран, выпускают на волю нежно лепечущую струйку.

Леонар. Вы говорите правду, мэтр Адам? Вы не морочите меня? Не витийствуете вы, как на суде?

Мэтр Адам. Я беседую с вами как друг и говорю вам чистую правду.

Леонар. Так я приглашу этого знаменитого врача к себе. И не мешкая ни минуты.

Мэтр Адам. Как вам угодно! Но, прежде чем приглашать его, надо основательно взвесить, стоит ли это делать. Ибо, здраво рассуждая, если немая жена приносит некоторые неудобства, у нее есть зато и свои преимущества. До свиданья, господин судья и мой однокашник! Считайте меня своим другом и ознакомьтесь, прошу вас, с моим делом. Если вы вынесете решение в пользу юной сиротки, ограбленной жадным опекуном, вам не придется нисколько жалеть об этом.

Леонар. Загляните в ближайшие дни, мэтр Адам Фюме. Я подготовлю приговор по вашему делу.

Мэтр Адам уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Леонар, потом Жиль, потом Катрина.

Леонар(зовет). Жиль! Жиль!.. Мошенник не слышит меня: он в кухне, готов, по своему обычаю, опрокинуть и горшки и служанку. Это страшный обжора и распутник. Жиль!.. Жиль!.. Негодяй! Балбес!

Жиль. Я здесь, господин судья.

Леонар. Отправляйся, голубчик, к знаменитому врачу мэтру Симону Коллину, что живет у перекрестка Бюси в доме с драконом. Попроси его тотчас же прийти сюда, ко мне, чтобы оказать помощь немой женщине.

Жиль. Слушаюсь, господин судья.

Леонар. Беги прямо к нему, да смотри не сворачивай на Новый мост поглазеть на фигляров. Ведь я знаю тебя: ты гуляка и плут, каких свет не видывал!

Жиль. Плохо же вы обо мне думаете, сударь…

Леонар. Ну, ступай и приведи сюда этого знаменитого врача.

Жиль. Слушаюсь, господин судья.

Леонар(сидя за столом, покрытым кипами судебных бумаг). Нынче мне предстоит подготовить четырнадцать приговоров, не считая решения по делу питомицы мэтра Адама. А это — немалый труд. Приговор; не делает чести судье, если он не достаточно складно искусно составлен, если он не блещет приятными изгибами мыслей и красотами стиля. В нем идеи должны улыбаться, а слова — играть! Где же и проявить свое остроумие, как не в приговоре?

Катрина, спустившись по внутренней лестнице, садится за прялку, совсем близко к столу. Она улыбается мужу и готовится прясть. Леонар прерывает свое писание.

Добрый день, любовь моя… Я даже не слышал, как вы подошли. Вы подобны сказочным виденьям, плывущим по воздуху, или снам, что посылают боги, по словам поэтов, счастливым смертным.

Слышится голос проходящего по улице крестьянина: «А вот свежий кресс-салат, нет полезнее для здоровья. Шесть лиаров пучок! Шесть лиаров пучок!»

О, любовь моя! Вы — чудо природы, вы преисполнены всех совершенств. Вам недостает только речи. Разве вам не хотелось бы научиться говорить? Разве вы не были бы счастливы, если б могли выражать своими устами все прелестные мысли, которые угадываешь по вашим глазам? Разве не было бы вам приятно проявить свой ум? Не доставило бы вам удовольствия сказать мужу, что вы его любите, назвать его своим сокровищем, душкой? Конечно, да!