Комбинат - [15]

А сама Алевтина, выходит, вовсе не крестьянка, оказавшаяся в городе только потому, что город сам пришел в ее деревню — как Николай счел поначалу — а, напротив, дворянского рода, дочь белогвардейцев. Впрочем, воспитание — и от отца, ставшего красным командиром, наверное, даже более рьяным, чем те, кому не пришлось для этого предавать своих, и от матери, всю жизнь прожившей в страхе по подложным документам и избегавшей лишний раз сфотографироваться — она, очевидно, получила вполне советское.

Ну да ладно. Все это уже дела давно минувших дней.

Хотя муж Светланы — это день сегодняшний, но блестящему московскому журналисту Селиванову и его читателям совершенно не интересный. Николай прикинул план на завтра: с утра дозвониться в горадминистрацию и договориться об интервью, затем при свете дня осмотреть комбинат хотя бы снаружи, что бы там ни говорила Светлана про орды местной шпаны. Все-таки днем вряд ли там полный беспредел. Можно, конечно, объехать его на машине, но Николай не чурался ходить пешком, зная, что так можно заприметить интересные детали, которые на скорости не различишь. Хорошо бы только чертов дождь, наконец, кончился… кстати, а безопасно ли здесь вообще ходить под дождем? Если комбинат и впрямь выбрасывает в воздух какую-то дрянь… сейчас он, правда, вроде как практически не работает, но все же какая-то жизнь — или смерть? — там еще теплится… Лучше, пожалуй, натягивать капюшон поглубже (зонтов Селиванов терпеть не мог). А еще завтра должна позвонить Светлана, и если ей удастся договориться, с кем надо, в планах могут потребоваться коррективы…

Николай допил чай и, решив, что утро вечера мудренее, пошел в свою комнату. Не забыв завернуть вентиль баллона и погасить свет, как его и просили.

Утром, когда он уже проснулся, но еще валялся в постели, в его дверь постучали.

«Николай, — услышал он голос хозяйки, — вы будете завтракать?»

— Иду! — откликнулся Селиванов, подумав про себя, что полнопансионный сервис несколько навязчив, и от души понадеявшись, что завтрак не будет состоять все из того же печенья.

Действительно, Алевтина Федоровна испекла оладьи и выставила к ним крохотную вазочку с засахарившимся вареньем. Николай поспешно заглотил предложенное, обойдясь на сей раз без застольной беседы, и лишь спросил у старухи обещанный справочник, а заодно карту города, если таковая имеется. Хозяйка принесла ему тощую белую книжицу в потрепанной бумажной обложке, а насчет карты ответила, что таковой не имеется, но она может объяснить ему, как и куда добираться.

— И машину с GPS у вас тут, небось, тоже негде арендовать, — недовольно пробормотал Николай.

— С джипом «С»?

— Спутниковый навигатор… если по такой глухомани вообще базы данных существуют… — рассеянно пояснил Селиванов, листая справочник и не особо задумываясь, понимает ли его старуха. Телефоны местных властей отыскались, конечно, на первой же странице, а вот в разделе «Прокат» фигурировал только прокат бытовой техники, прокат велосипедов и, неожиданно, прокат свадебных платьев. О прокате автомобилей не было ни слова. Правда, справочник был напечатан чуть не десять лет назад, но учитывая, что с тех пор экономическая ситуация в привязанном к комбинату городе только ухудшалась…

— У нас, у кого машин нет, на автобусах ездят, — подтвердила его подозрения старуха. — Только они ходят редко и ломаются часто. Ну или на такси, кто богатый. Или пешком, когда недалеко, город-то маленький.

— А до комбината далеко?

— Да нет, недалече. Если напрямик по Коммунистической, то почти совсем рядом, но это через свалку идти, лучше не надо. Там бомжи живут, опасно. Только большой компанией если.

— У вас тут такие страшные бомжи? — усмехнулся Николай, привыкший к тому, что бомж — это жалкая, провонявшая мочой развалина, служащая безропотной жертвой для всех желающих — хоть шпаны, хоть милиции — но сама по себе представляющая опасность только в санитарно-гигиеническом плане.

— А бездомные собаки что, не страшные, особенно когда стаей? А человек — он пострашнее собаки будет. Вы знаете, чем эти бомжи питаются?

— Неужели московскими корреспондентами?

— Вы напрасно шутите, — поджала губы старуха. — Люди разное говорят. Трупы расчлененные и объеденные находили, это точно. А сколько еще тех, которых не нашли! У нас тут вообще люди часто пропадают.

— Да вы прикиньте, сколько их должно пропадать, чтобы прокормить хоть одного людоеда!

— Никто ж не говорит, что они только людей едят. На свалку со всего города отбросы свозят.

— Откуда у вас тут вообще бомжи? Я думал, это бедствие больших городов.

— Раньше многие из них на комбинате работали. Как работы не стало, квартиры свои продали или пропили, и куда им теперь деваться?

— Как это куда? В округе полно брошенных деревень. Заселяйся и живи, все лучше, чем на свалке.

— Нет, они работать на земле уже не могут. Это же комбинатские, они уже, почитай, и не люди…

— Мутанты, что ли? — хмыкнул Николай. А что, если это производство и впрямь такое вредное, может, не такой это и бред. Конечно, люди в первом поколении ни от какой отравы мутировать не могут, это бывает только в безграмотной фантастике, но сколько поколений уже живут и работают здесь?