Ком@ - [3]

 Этакий ГОЛОВОСУП. Один из нас. Существо с устойчивым политическим настроением. Довольное всем. Умеренное и индифферентное. Развеянная по ветру пыль. Осталось лишь произвести необходимую настройку.

 Настраивается трансплантированная особь при помощи телевизора. То есть щелкаем кнопкой на пульте, экран разрывают статические сполохи – и настройка пошла. Тампаксы и памперсы там всякие – загрузочная информация, в общем. А через несколько часов непрерывного просмотра телевизора наблюдаемая особь уже орет от счастья. Она довольна и сыта. И больше ей ничего не надо. Совсем ничего. Это трансплантация, мать ее, ТРАНСПЛАНТАЦИЯ.

 Несложная операция с простыми составляющими. Насколько нам известно, такая практика проводится в жизнь во всех цивилизованных государствах. Во всех полицейских государствах. Надо полагать, первое и второе – одно и то же.

Распродажа душ.

 Неоновые солнца уличной рекламы пронзили ночь. Пауки огней сплели электрическую сеть, опутавшую мегаполис. У банка растянулась дохлой гадюкой серая очередь.

 Они покупают и продают, вкладывают и получают проценты. Красивые и дорогие шлюхи вдоль затянутого световым туманом проспекта ждут своих клиентов. Биржа любви. Рынок ценных бумаг и счастья.

 Их женщины блистают благородными металлами и драгоценными камнями. Их лица лоснятся от макияжа и похоти. Мужчины, облаченные во фраки, ставят ставки на то, каким будет завтрашний день. Они купили свое будущее на много лет вперед.

 Асфальт, забрызганный каплями недавнего дождя, сверкает отраженными огнями топчущих его лимузинов. Красивый мир. Фальшивый мир. Красота – сладкая ложь.

 Сталь и бетон сожрали небо. Звезды тускло блестят, уступая неону и роскоши бриллиантов. Черные пасти отелей проглатывают все новые и новые порции наползающих червелюдей. Мужчин и женщин, которым предстоит провести там всего лишь одну ночь. Потрахаться и разбежаться. Расползтись по неоновому раю.

 В черном грязном переулке, еще не тронутом неоновыми тараканами, тихо плачет маленькая девочка…

Dепрессия.

Пепельно-серые сморщенные лица Старух смотрят на меня. Смотрят в меня. Как и дождь, располосовавший окно на рваные мутные фрагменты. Как Торговцы Состраданием, пришедшие постоять над Квази-Могилой. Как Квази-Реальность, в которой эта могила существует.

Одна Точка. Одна единственная Точка, приковавшая мой взгляд. В этом Сгустке Пространства паук пожирает пойманную муху. В этой Точке дуло пистолета своим пристальным взглядом находит висок Жертвы. В этой Точке без суда и следствия вздергивают невинных младенцев. И теряется Невиновность. И поэты навсегда обретают Покой. И Рифма превращается в сгусток блевотины, рвущийся по пищеводу навстречу всем космическим мирам и реальностям, рождающимся и умирающим в это самое мгновение.

Полицаи Дождя в этой Точке отслеживают мой взгляд сверхсовременным ультразвуковым сонаром. Пастыри Отчуждения в ней читают за меня молитвы Бесчувственному Червю Мироздания. Контрафактная реальность в ней обретает мою душу.

Сигарета превращается в пепел, обжигая мне пальцы. Рождение Боли. Смерть нейронов. Инфразвук, пульсирующий в моем мозгу. Гонококки Бытия разносят свою заразу.

Короткометражный фильм о том, как воины Сверхнового Джихада отрезают головы Розовым Мечтам. Путешествие вглубь Пространства. И пустота себя.

Отсчет времени начат. Вслед за ним погибает Любовь. Пятнадцатилетняя дура, изнасилованная Штурмовиками Системных Ошибок. С проломленным черепом она валяется на дне сточной канавы и смотрит пустыми глазницами в Ничтожность Бытия. В Сумерки Разума.

Наркодиллеры с Окраин цинично усмехаются. Ты у них на крючке. Их новая уловка - этот новый наркотик, кажется, он называется Иллюзия Счастья. Чертовски забористая штука. С нее уже не слезешь.

Все сходится в Точке. Манекены, нападающие на людей и выедающие у них внутренности. Улитки нежности. Марабу милосердия. Стервятники детского смеха. И я вижу клеймо у себя на плече. Это буква D. И я знаю, что она обозначает. И ты знаешь. И все знают, но боятся признаться себе.

И дождь шепчет мне на ухо: "Скажи! Скажи им всем..." Но я молчу.

Я знаю, что это Death. И я знаю, что это Dепрессия.

Будда, смеющийся в небесах.

 Не спал всю ночь. Одинокий расширенный зрачок луны смотрел в мое окно. Наполненный болью и страхом. Мысли закручивались спиралью, сжимаясь в тяжелый комок. Этот комок подобно раковой опухоли рос, стремясь разорвать оболочку черепа.

Слышались шорохи. Скулеж и стоны. Шаги на лестнице. Ночные голоса Притона. Я был болен. Болен этими мыслями, не покидающими меня ни на минуту. В небе, растворенном в стекле окна, колыхался неясный силуэт. Угрожающий. Словно застывший в сыром облаке ужас.

Утро заползло в комнату голодным удавом, сжимая на моей шее смертельную петлю. Я встал с кровати. Пустота наполняла комнату. Гнетущая. Холодная. Бесчеловечная. Пустота. Толька она. И смятые нестиранные простыни. А небо… небо заволакивало свинцовыми тучами.

Шел на ощупь в полутьме длинным коридором. Наполнял неуютную кухню сигаретным дымом, пытаясь собрать в одно целое кусочки рассыпавшегося бытия. В углу Некто посредством инсулинового шприца посылал в красную сожженную вену Отраву. Я не запомнил лица, не имея уверенности, что оно вообще было на месте бледного мутного пятна.