Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников - [10]

С гордостью отозвался Якир об авиаторах округа, показавших на маневрах блестящее летное мастерство.

Киевские маневры 1935 года вызвали восторженные отклики и у зарубежных военных деятелей. Руководитель военной делегации Чехословакии генерал Крейчи заявил:

— Мы поражены количеством проблем, исследованных на маневрах, на которых мы присутствовали с большим удовольствием и вниманием. На маневрах нашли массовое применение новые средства, новейший технический материал. Войска действовали в самых разнообразных условиях современной подвижной войны, в тесном взаимодействии всех родов.

 Чехословацкую военную делегацию особенно поразило массовое применение парашютистов, высокий класс действий воздушного десанта, а также невиданные доселе масштаб и искусство боевого применения крупных механизированных войск.

В заключение генерал Крейчи сказал:

— Красная Армия пролагает пути будущей тактике, и в этом отношении она среди первых армий мира.

Не менее восторженно высказался и глава французской военной делегации генерал Луазо:

— Видел отличную, серьезную армию, весьма высокого качества и в техническом, и в моральном отношении. Ее моральный уровень и физическое состояние достойны восхищения.

В своей речи он высказал интересную мысль о техническом оснащении наших войск:

— Техника Красной Армии стоит на необычайно высоком уровне. Ваша техника самая современная, ибо она создана за последние три-четыре года, а европейским армиям долго придется «донашивать» технику и аппаратуру старых образцов. Ваш танковый парк поистине чудесен. Скажу откровенно, мы не прочь были бы обладать таким. Авиацией я восхищен. Парашютный десант, виденный мною под Киевом, я считаю фактом, не имеющим прецедента в мире. Парашютисты — это удивительный новый род войск.

Луазо был поражен любовью населения к своей Красной Армии. Он видел, как встречали киевляне возвращавшиеся с маневров войска.

Руководитель итальянской делегации генерал Монти присоединился к мнению своих коллег:

— Я буквально в восторге от воздушного десанта. На меня произвели большое впечатление ловкость и искусство, с которыми парашютисты выполнили такую ответственную и трудную задачу.

В маневрах следующего года мне уже не пришлось участвовать. В конце лета 1936 года меня вызвали в Киев. Выезжая в штаб округа, я даже не догадывался о причине вызова. Правда, Н. Н. Криворучко как-то говорил, что рекомендовал меня на должность начальника штаба корпуса. И я подумал: уж не по этому ли поводу со мной будут беседовать?

В назначенное время я был в приемной командующего и через несколько минут уже стоял перед Якиром.

Расспросив о моих личных делах, он неожиданно переменил тему:

— Мы прочим вас в начальники штаба корпуса, но сейчас появилась другая возможность — поучиться в Академии Генштаба. Выбирайте: останетесь — через два-три месяца будете начальником штаба корпуса, уедете — станете им позднее на два года.

Я попросил направить меня учиться. Якир, довольно улыбнувшись, сказал:

— Правильно решили. Начальником штаба корпуса вы обязательно будете, а вот дадут ли нам враги время на учебу, трудно сказать. Я бы и сам с удовольствием поучился в Академии Генерального штаба... если бы имел возможность.

Он встал и, крепко пожимая мою руку, посоветовал:

— Зря не теряйте времени. Учитесь упорно. А окончите — возвращайтесь.

Я вышел, предполагая, что теперь не скоро увижу этого умного, сердечного и обаятельного человека. Однако ошибся: снова встретился с ним осенью того же года.

Иона Эммануилович Якир и Иероним Петрович Уборевич, командовавший Белорусским военным округом, приехали в Академию Генерального штаба проводить со слушателями оперативно-тактические занятия. Оба они разработали задачи, в которые вложили новейшие идеи в области оперативного искусства и тактики. Занятия прошли очень интересно и закрепили за Якиром и Уборевичем репутацию превосходных знатоков оперативного искусства и блестящих методистов.

В академии больше всего было слушателей, прибывших из Киевского и Белорусского военных округов. Но и слушатели других округов прониклись любовью к И. Э. Якиру. В этом сыграла роль не только его естественная простота в обращении с людьми, но и высокая общая культура, знания, умение убедительно и ненавязчиво доказать любое положение военной теории.

Перед отъездом Якира из академии мы, слушатели, прибывшие из Киевского округа, явились к нему. Он встретил нас своей обычной милой улыбкой, расспрашивал об учебе, о настроениях и надеждах. В оживленной беседе час пролетел как один миг. Пожелав успехов и скорейшего возвращения в родной округ, Якир тепло простился с нами. Никому из нас не могло прийти в голову, что в эти минуты мы прощаемся со своим командующим навсегда.

Прошло всего несколько месяцев, наполненных тревогой, недоумением и горестными размышлениями... Безжалостная рука сразила почти весь цвет высшего командного состава Красной Армии. Мы потеряли много талантливых военачальников, в том числе и Иону Эммануиловича Якира. Эта страшная трагедия не укладывалась в сознании. Официальные сообщения вызывали лишь боль, но ничего объяснить не могли...