Командарм Дыбенко - [143]
— Да, мы и не поздоровались, — спохватился Александр Иванович и протянул руку. — Гостя к вам привел из Ленинграда, Василиса Николаевна. Знакомься.
— Ждали мы вас. Замерзли, видать… Вот погрейтесь горяченьким.
Шуханов, обжигаясь, пил маленькими глотками из поданной эмалированной кружки кипяток, заваренный сушеной малиной.
Распахнулась дверь, и в нее влез огромный человек, с густой черной бородой, в барашковой шапке и расстегнутом полушубке. Прохрипел:
— Здравствуйте, дорогие товарищи, — и протянул огромную руку.
Карпов представил:
— Косов Василий Александрович. Гроза фашистов.
В избу входили женщины, здоровались с Карповым запросто, будто только вчера с ним виделись, с любопытством поглядывали на Шуханова.
Беседа завязалась как-то сама собой. Всех интересовала судьба Ленинграда. Петр Петрович рассказывал обо всем, что знал, видел и пережил за последнее время: о родном городе и его людях, о страданиях и муках, выпавших на их долю, о мужестве и самоотверженности. Вспомнилась женщина, дежурившая около дома во время артиллерийского налета. Рассказал и о ней, и об Ане, отправившейся с двумя малышами накануне родов в опасную дорогу. Вспомнил мать и сестру Миши Журова, погибших под развалинами своего дома, убитых на фронте товарищей из ополчения.
— Нам не легко, а каково им-то, бабоньки родные! — крикнула пожилая женщина в сером платке, накинутом на плечи.
— Верно, Пульхерия! — раздались голоса. — Верно, Глебова!
— Помочь надо. Ведь дети там!..
— С голоду умирают!
Надрывный голос заглушил всех:
— Чем помогать-то? Самим жрать нечего! Скоро все подохнем!
Стало тихо-тихо, люди словно боялись заговорить, возразить соседке. «Ведь она права, — подумал Шуханов. — Ей, видно, очень тяжело».
— Что вы на меня зенки пялите! Кто накормит моих ободранцев? Пятеро их у меня! Голодные! — Женщина стала всхлипывать.
— Чего же кричать, Степанида? Нет у тебя ничего и не надо… Обойдемся, — опять сказала Пульхерия.
— Конечно, и нам не сладко. А с ленинградцами последним поделимся, — громко сказала Василиса Косова и добавила: — Люди же мы, родненькие вы мои!
— Тебе чего? — продолжала всхлипывать Степанида. — Муж под боком. А каково мне-то одной?
Секретарь райкома поднял руку, попросил всех успокоиться.
— Петр Петрович, покажи дневной паек ленинградского рабочего. Вот, посмотрите, можно на этом прожить человеку? — Он передал в первую же протянутую руку кусочек хлеба. — Ничего больше город выдавать не может. Пусто. А люди трудятся, производят оружие, воюют, дают отпор врагу.
Ломтик, похожий на комок земли, переходил из рук в руки. На него смотрели, вздыхали, плакали.
— Дело это добровольное, — продолжал Карпов, — связанное с большим риском для всех. Враги следят за каждым нашим шагом, и одно неосторожное слово способно погубить массу людей.
— Так ведь мы не из пужливых, Иваныч, — перебила его женщина с ребенком на руках. — На страхи нагляделись и перетерпели немало.
— И все же поберечься надобно. Не зря говорят: берегись худа как огня, — рассудительно проговорила Пульхерия. — Вы, бабы, правы, от каждого по кусочку, сколько наберется? — И женщины стали предлагать помощь Степаниде.
Та растерялась, стала благодарить соседок и расплакалась.
— А ты слезы утри, тебе поможем и о ленинградских позаботимся.
Пульхерия раскраснелась от волнения.
— Как будем собирать продовольствие? — спросила она громко, чтобы всем было слышно. — По мне, начинать надо немедля. Так ведь, Александр Иванович? — И она повернулась к Карпову.
— Мешкать нечего, — одобрил он.
Поручили Пульхерии, Василисе и еще трем женщинам продукты собрать, надежно спрятать и хранить их до отправления обоза. Каждый поставил свою подпись под письмами, которые сочинили Иванов, Камов и их односельчане.
Одно письмо в Москву, Центральному Комитету партии, другое — жителям Ленинграда.
Окружив гостей, женщины все расспрашивали о Ленинграде, о Москве, о том, скоро ли придет конец проклятой войне…
На улице по-прежнему бушевала снежная метель.
Поздно ночью Косов проводил гостей на окраину деревни. Здесь под навесом, укрытая от снежного бурана, стояла лошадь, запряженная в большие розвальни, на которых было наложено сено. Встретил их человек в ушанке и дубленом полушубке. Он достал из-под сена два тулупа.
— За такую шубу любой фриц целую деревню спалит, — сказал Карпов.
— Спалит и за ушанку, и за валенки, а то и просто так, — отозвался Косов. — Фашистам не жалко наших деревень, они их не строили… Усаживайтесь поудобнее, въедете в лес, там спокойно, можете вздремнуть. В Боровском не задерживайтесь, деревня у большака, гитлеровцы шныряют.
Шуханов отвернул высокий воротник тулупа и посмотрел на круп лошади: «Эта потянет». Лег на мягкое сено, вытянул ноги и закрыл глаза. Рядом устраивался Александр Иванович.
— Трогай, Денис, погоняй! — сказал Косов вознице. — Езжай так, как договорились. Если придется завернуть в другие деревни, давай знать партизанам. Ясно?
— Все понятно… Но-о-о…
Озябший мерин легко взял с места. Буран не унимался, но в тулупе, надетом поверх полушубка, было тепло. Шуханова потянуло в сон…
Открыв глаза, увидел спину Карпова, он о чем-то тихо беседовал с Денисом.
В сборника очерков И. М. Жигалова «Свет маяка» рассказывается о воинах флота, их боевых делах в годы минувшей войны и в мирное время. Читатель найдет в книге немало волнующих страниц о геройских подвигах моряков, дружбе, товарищеской выручке в бою, верности воинскому долгу, присяге.Писатель Иван Жигалов хорошо знает суровую морскую службу. Получили известность его книги «Юнга с брига „Александр“», «Штормовой океан», «В море — дома», «На земле и на море».Имена некоторых героев, о которых идет речь в очерках, автором изменены.
В яркой плеяде героев Великого Октября и гражданской войны достойное место занимает балтийский матрос, член партии с 1912 года Павел Ефимович Дыбенко. Председатель Центробалта, член первого состава Советского правительства, член коллегии Наркомата по военно-морским делам, затем нарком Красного флота, талантливый военачальник и видный советский деятель, П. Е. Дыбенко прожил героическую жизнь. Об этом замечательном революционере, несгибаемом большевике-ленинце и рассказывает писатель И. М. Жигалов.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.