Командарм Дыбенко - [137]
— Помолчи, Груша, — тихо сказал Филатов.
— Вот что, Николай Леонович, — произнес Карпов без прежней резкости, — уходить не надо… Но у нас к тебе дело. И весьма важное! Нужна печатная машина, «бостонка», кажется? Или «американка»? В нашей типографии, помнится мне, такая была. У входа, в правом углу, стояла.
— На месте она. Листовки на ней теперь печатаем.
— Поможешь забрать ее вместе с комплектом шрифтов… В типографии к тебе подойдет один наш общий знакомый и скажет: «Пойдем, Филатов, на рыбалку», а ты ему: «Погода холодная, клева нет, только время убьем». Все остальное он тебе объяснит. А пока понемногу выноси шрифт.
В дверь постучали. Филатов испуганно посмотрел на Карпова. А тот сидел и, казалось, продолжал думать, как заполучить печатную машину, но думал он именно о стуке.
— Иди открывай, — сказал хозяину.
— Можно через двор выйти.
— Открывай! — твердо повторил Карпов, подумав: «Наверное, Архип Михайлович».
В сенях разговаривали. «Вроде голос незнакомый».
— Уйдем, дядя Саша, — шепнул Володя. — Еще успеем.
— Если что случится, постарайся выскользнуть из избы и беги к нашим.
Дверь распахнулась, и в полумраке послышалось:
— Мир дому сему!
Человек приблизился к столу. В яловых сапогах, полупальто, кепи, лицо окаймляет аккуратно подстриженная бородка, глаза будто не сердитые, смеющиеся. На рукаве белая повязка — староста или полицай.
— До мира еще далеко, — спокойно ответил Карпов.
Вошедший наклонился, словно собирался укусить, и сатанински захохотал.
— Неужели Карпов? — спросил с наигранной веселостью и, не дождавшись ответа, продолжал: — От Масляной горы иду по твоему следу. Сейчас спросил Михайлова: не знает ли, где ты обитаешь? Здесь, говорит, пойдем провожу… Да, мы ведь не познакомились. Сезонов я. Василий Игнатьевич.
Карпов смотрел на Сезонова и ничуть не боялся этого опасного и злобного человека. Не боялся потому, что послал его Архип Михайлович.
— Прислуживаете Гитлеру?
— Так точно. Кому же еще?.. Советов-то в сих местах нет. — И начал озлобленно высказывать свои обиды. Когда-то его исключили из университета за скрытие социального происхождения.
— Повешенные в Масляной горе тоже на вашей совести?
— Я не вешаю, я только навожу на след, — с нескрываемой наглостью ответил Сезонов. — Вешают они.
Когда Сезонов вышел, Александр Иванович негромко сказал, чтобы успокоить Филатова и его жену Грушу:
— Деревня оцеплена. Немецкие часовые сняты, охрану несут партизаны.
В сенях разговаривали. Карпов узнал голос Михайлова. Скоро он вместе с Сезоновым вошел в избу. По стенам забегали пугливые тени.
— Ну вот, Карпов, не повезло тебе. Вставай! — Сезонов навел пистолет. Володю толкнул левой рукой: — Ты тоже топай!
Все прошли в сени, а потом на крыльцо. На небе — ни звездочки. Володе стало жутко, но не успел он дойти до последней ступени, как внизу что-то тяжело рухнуло.
— Заткните глотку и крепче свяжите! — приказал Карпов. — Отнесем к тополю! — и Володе: — Постережешь, а мы скоро вернемся.
Завьялов спросил Володю:
— Стрелять умеешь? Возьми автомат.
Предателя с кляпом во рту отнесли к тополю.
Сезонов начал рычать и ворочаться.
— Лежи, лежи!.. Теперь уж недолго… — прикрикнул Володя.
Шуханов прервал чтение, перелистал несколько страниц. Захар Камов подробно описывает, как были арестованы предатели — Илья и Сергей Савиновы. Об их казни уже Тося рассказывала. Поэтому он пропустил несколько страниц. А вот дальнейшие события привлекли его внимание. Там речь шла о Чащине, с которым Захар был хорошо знаком.
В Каменке Чащин появился в полночь. Обрадовался Никита Павлович. Друзья проговорили до утра. Им было что вспомнить: знакомы с юношеских лет. На гулянки вместе ходили. Оба за Прасковьей ухаживали. В молодости Чащин здорово злился на Никиту Иванова за то, что тот отбил невесту. Однажды они из-за нее даже подрались и ходили с синяками. Но об этом приятели не вспоминали. Да и давным-давно помирились, стали кумовьями. В один и тот же день уходили на германский фронт, потом бились за власть Советов, строили новую жизнь…
— Опять пришло время браться за оружие. Так-то. — Никита Павлович показал рукой на рамку с семейными фотографиями: — Гляди, весь мой род через войны прошел. Посуди сам. Дед Болгарию от туретчины вызволял. Потом его и моего батьку царь погнал в Маньчжурию с японцами сражаться. А в четырнадцатом уже меня с батей послали на германский фронт. Больше трех лет в окопах вшей кормили. Так-то. После Октябрьской революции я добровольцем пошел защищать Советскую власть — сначала от немцев, а позже от царских генералов. И сын мой Назар уже успел побывать на Халхин-Голе, в прошлом году на финскую попал, линию Маннергейма штурмовал, был ранен. А теперь всей семьей воюем с фашистами. И получается, что все мы солдаты и от солдат родились. Так-то.
— Да-а, — вздохнул Чащин. — Фашисты хуже всех. Злость во мне кипит.
— Вениамин, дорогой, у всех она кипит! — произнес Никита Павлович. — Стонет родная земля! Всюду — виселицы да пожарища. Так-то… Тут у меня отдыхали трое псковичей. В Порожки с заданием пробирались. Одного-то я хорошо знаю. Станислав Валуйкин из Березовки, в Митровской школе у Рачева учился, а потом и сам немецкому языку студентов обучал. Рассказывали, Псков не узнать, кругом развалины. Установлена виселица на восемь крюков…
В сборника очерков И. М. Жигалова «Свет маяка» рассказывается о воинах флота, их боевых делах в годы минувшей войны и в мирное время. Читатель найдет в книге немало волнующих страниц о геройских подвигах моряков, дружбе, товарищеской выручке в бою, верности воинскому долгу, присяге.Писатель Иван Жигалов хорошо знает суровую морскую службу. Получили известность его книги «Юнга с брига „Александр“», «Штормовой океан», «В море — дома», «На земле и на море».Имена некоторых героев, о которых идет речь в очерках, автором изменены.
В яркой плеяде героев Великого Октября и гражданской войны достойное место занимает балтийский матрос, член партии с 1912 года Павел Ефимович Дыбенко. Председатель Центробалта, член первого состава Советского правительства, член коллегии Наркомата по военно-морским делам, затем нарком Красного флота, талантливый военачальник и видный советский деятель, П. Е. Дыбенко прожил героическую жизнь. Об этом замечательном революционере, несгибаемом большевике-ленинце и рассказывает писатель И. М. Жигалов.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.