Колючки в брачной постели - [33]

– Я мог бы предполагать, что у Саши было что-то в этом роде, – пробормотал адмирал и тут же заинтересованно поднял голову: – А что? Вы нашли этот тайник?

Кира сосредоточенно кивнула:

– Вот только, увы, он был уже пуст. Там должны были находиться какие-то бумаги. Вы не знаете, какие именно?

– Понятия не имею. Ведь я же уже говорил вам, хотя мы с Александром и были дружны, но жизнь раскидала нас в разные части света. Он служил Родине непосредственно на территории Советского Союза, а я…

Но тут Христофор Бонифатьевич снова замолчал и продолжил совсем о другом:

– Однако я знаю, каким делом занимался Александр перед своей смертью. Так уж случилось, что мы встретились буквально накануне его смерти. Эти встречи случались у нас так редко, что мы без остановки проговорили несколько часов.

– И о чем говорили?

– Да обо всем! Я рассказывал, что мог, о своей работе. Он делился со мной своими проблемами.

– У вашего друга были проблемы?

– Он сказал, что ездил с проверкой в одну воинскую часть под Мурманском. Назвал поселок и имя командующего частью. И еще он сказал, что в ходе этой, в общем-то, рутинной проверки ему удалось выяснить нечто такое, что может потрясти все наше государство сверху и донизу.

– И что же это было?

– Он не сказал. Объяснил, что еще слишком рано, и к тому же он не уверен до конца, как распорядиться полученной им информацией. Юле, сказал он, обязательно нужна новая шубка. Без шубки она ему жизни не даст. Да и Верочка растет болезненной, девочке нужно круглый год жить в теплом климате. А на все это требуются деньги, сказал он.

И посопев в усы, Христофор Бонифатьевич неожиданно треснул кулаком по столу. Удар получился очень звучный, мощь еще сохранилась в руках у старого адмирала.

– Я уверен, что если Александр что-то и сделал в своей жизни порочащее его доброе имя, то на это его вынудила именно она… Юлия! Жадность этой женщины не знала предела! Она была готова продать душу дьяволу за лишние сто рублей. Ведь сто рублей в ее понимании – это деньги, которые можно всегда истратить. А душа… Душа – это вещь, не имеющая твердой рыночной цены, а потому совершенно бессмысленная. Если найдется покупатель на такой неликвид, надо срочно его сбывать, пусть даже и по бросовой цене.

– Просто не верится, что Слава прожил с такой ужасной женщиной целый год, – вырвалось у Киры.

– Слава? – неожиданно вмешалась в беседу молчавшая до этого Фаина Наумовна. – Ну, что касается Славы, то тут я хорошо подкована. Наши с Юлей квартиры находятся вплотную, стена к стене. И я вам скажу совершенно точно: Юлия Аюповна была к мальчику очень добра. Кормила его как на убой. И всегда в ссорах молодых вставала на сторону зятя. Юле нравилась сама мысль, что в доме есть мужчина. Она нам так и говорила – какой‑никакой, а все-таки мужик!

– А Слава?

– Он был с ней очень вежлив. Но думаю, что основным тут было то, что Юлия мечтала о внуках. Дочь ее засиделась в девках. И Юлия не собиралась отпускать от себя Славу до тех пор, пока он не сделал бы ей внуков.

– Молодые, в свою очередь, тоже хотели детей?

– Насчет самих молодых не знаю. А вот Юлия точно была помешана на внуках. Она все время твердила, что надо хотя бы одного. Иначе, говорила она, кому все это оставить?

– Все это? Что «это»?

– Ну, в последний год, как у них поселился Слава, женщины к себе в дом купили много красивых и дорогих вещей. Они полностью обставили кухню. Сделали ремонт в квартире. Купили новую мебель в спальню к новобрачным. И сами молодые, хотя в браке всего лишь год, уже дважды ездили отдыхать куда-то на острова. Ну, и сама Юлия… Она трижды съездила на воды, сначала в наш Кисловодск, потом в Карловы Вары, а затем и на какой-то курорт в Германии.

– И что?

– На все это нужны деньги, вот что. А ни Юля, ни Вера в последнее время не работали. Не знаю, сколько получал этот мальчик – муж Верочки, но не думаю, чтобы он был богат. Машину ему подарила уже Юля. Кстати, это она же настояла, чтобы зять получил права. И думаю, оплатила ему их получение.

Итак, за последний год в жизни у покойной Юлии Аюповны и ее дочери было множество трат, на которые ушли приличные суммы. Однако ни дочь, ни мать при этом не работали. Единственным добытчиком и кормильцем был Славка. Но сколько же он получал? И подруги подумали, что этот немаловажный вопрос надо будет выяснить поскорее.

Тепло простившись с чудаковатыми стариками, которые проводили их до дверей, подруги тут же с улицы позвонили Славкиному адвокату – милой Вероничке. Был уже вечер. И Вероника вынужденно переквалифицировалась из адвоката в нежную супругу и заботливую мать. Однако, услышав, что ей звонят по работе, не стала возмущаться и тут же сказала:

– Сейчас все запишу. Вот только найду ручку или фломастер или… Эй! Кто из вас увел мой карандаш! Маша! Саша! Тащите сюда карандаши. Любые! Любые, я сказала! Не бесите маму, иначе она вас всех к ночи просто поубивает!

Чувствовалось, что семейное счастье дается адвокату Веронике с большим трудом. Однако вскоре кто-то из детей приволок ей фломастер. И хотя менять его пришлось трижды, сначала попадались никуда не годные, что вызвало новый всплеск гнева у Вероники, в конце концов, все утряслось и она записала вопросы подруг к ее подзащитному.