Колымский тоннель - [90]

— Можно вопрос?

— В пределах моей компетенции — пожалуйста.

— Где сейчас лейтенант Давыдов?

— Погиб при исполнении служебного долга.

— Подробности — можно?

— Служебная тайна.

— Это связано с такими, как я?

— Не могу вам ответить, не имею права.

— Но попадали к вам такие, как я?

Следователь посмотрел внимательно, помолчал, затем сказал:

— Мы слишком уклонились от темы. Вынужден вам напомнить, что у нас допрос, а эта форма беседы должна носить односторонний характер. Оставляю вас вторично наедине с бумагой. Очень, очень надеюсь, что вы не захотите лишних хлопот.

И снова повернул ключ в двери.

"Как его понять? — страдал Василий. — Взяли они ребят или убили? В этой ли драке погиб Давыдов? Или просто какой-нибудь отчаявшийся заключенный пырнул из строя пикой? Или, может, было восстание? Или вооруженный побег? Дурацкая, в общем, тайна: стоит мне попасть в общий барак, и я все узнаю. Если, конечно, раньше не задавят. Зекам-то не надо будет доказывать, кто я такой. Но не это больно. Всего хуже, если ребята погибли…"

Ваня с Гансиком были уже готовы идти походом на Страну Советов:

— Если где-то в мире есть беспорядок, место порядочного человека — там, чтобы навести природный, естественный, справедливый порядок.

Они утверждали это дружным хором, помощнее того, с которым лейтенант Давыдов никак не мог разучить "Элегию". Они даже вполне равнодушно приняли сообщение о скорой встрече с прозрачными пришельцами:

— Благополучные гости будут искать общий язык с благополучными хозяевами!.. Найдут и без нас. А мы пойдем туда, где мучают таких, как Саша Краснов.

— Пополните ряды жертв, — Александр морщился. — Ни черта от вас там пользы не будет. Кинут за колючку и замучают.

— Ваше место не там, а здесь, — Светлана от бессилия убедить то металась по комнате, то садилась и раскачивалась как пантера в клетке. — Там про вас есть очень точная пословица: "Где родился, там и пригодился". Вас не поймут даже сами рабы.

— Потому что они все там рабы, — рявкнул Александр.

— Мы не имеем права вмешиваться в чужие дела, — убеждал Такэси. — Для Лабирии достаточно того, что мы открыли. Опасность идеократии — крупнейший вклад в становление староверства как науки. Зная, чего опасаться, общество может чувствовать себя увереннее.

Макс Нарук, который передумал рвать со староверами, дабы постоянным оппонированием смягчить их экстремизм, спорил со всеми сразу:

— Поздравляю Ивана с Гансом. Они делают все, чтобы староверство рухнуло: пытаются ценой собственной жизни доказать его вредоносность. Лучше пускай откроют еще какую-нибудь социальную гадость, какое-нибудь ископаемое пугало, чтобы нам уютнее жилось… Кстати, что означает эта ваша "идеократия"?

— Мягко выражаясь, — объяснил Такэси, — эта словесная конструкция определяет такую систему отношений в обществе, когда вся жизнь, включая и личную, подчинена одной-единственной цели, идее, установке, как правило, неосуществимой и потому особенно почитаемой…

— А нельзя ли объяснить этот бред более доступно? — брезгливо перебил Нарук.

— Можно! — резко ответил Александр. — Пусть все вкалывают день и ночь, голодные и раздетые, чтобы когда-нибудь потом все могли ни черта не делать.

— Бред! — повторил спокойно Макс. — Ты слишком утрируешь. Такэси?

— Ну, предположим, — сказал Кампай, — будет решено лететь на Луну, и вся Лабирия будет заниматься только подготовкой этого полета. Недосыпать, недоедать, надрываться на работе…

— Чтобы полетели какие-нибудь пятеро? — Нарук источал презрение. — А на Луне — что?

— Слава, первенство…

— Перед кем? Этих пятерых перед всеми нами?

— Нет. Нашей страны перед другими.

— А-а, это что-то резерватское… Нет, ребята, это бред. Но, в общем, я понял. Стоило ли только это открывать? Это закрыть надо. И покрепче. — Нарук повернулся к Такэси. — Кампай! Ведь это как раз я и видел тогда в гроте. Но того, кто это разгласит, я первым предложу сослать на Остров Скорби.

Тут и явились Васса и Кросс. В той же одежде, в том же гриме. Постучали в дверь и сразу вошли, как к себе в "Палитру".

— Привет, — сказал Васса. И попросил двух Красновых: — Знакомьте нас, братья.

Знакомство произошло молниеносно, потому что заочно оно состоялось давно и подробно.

— Мы знаем, что общение с нами изнурительно, — сказал Кросс. — Это постоянное неравенство с подслушиванием ваших мыслей болезненно и для нас. Поэтому давайте привыкать постепенно.

— Если этого вообще хотите, — добавил Васса.

Привыкание началось и длилось недолго. Гости просили выяснить мнение народа о необходимости и возможности прямого контакта, назначили желаемое время для экранной встречи и откланялись, пожелав Гансу с Иваном успешного рейда через тоннель.

— Что вы об этом думаете? — быстро спросил Такэси.

— Оказывать помощь — истинно человеческое дело, — был ответ. — Но оказывать, а не навязывать. Если это удастся, желаем вам успеха, от всей души.

Они ушли.

Поднялись и Иван с Гансом. Они намеревались отправляться утром. У них уже все было готово, даже ТАМОШНЯЯ одежда. Вместе с ними, продолжая спорить, ушли Такэси и Нарук.

— Ах, пропадут пацаны, — сказал Александр, когда остались втроем.

— Их нельзя пускать, — сказала Светлана.