Колымский призрак - [26]

— Гляди, Аслан! — указал на опасность.

— Вижу! — буркнул тот, оглядываясь по сторонам и что-то свое соображая.

— Сожрет подлюка.

— Отвлеки, — бросил Аслан через плечо и, взяв конец аварийного троса, полез через болото к раскоряченному пню. Обвязал его. Ползком возвращаться решил.

Волчица была уже совсем близко. Сука влез в самосвал Аслана. Зверь уже к его подножке подбирался. Оттуда — один прыжок ей остался. Человек заорал во все горло. По спине мурашки побежали колючие.

— Стой, паскуда! Куда, лярва, мать твою! — вынырнул из болота Аслан с горящим факелом. На конце троса горела тряпка, облитая бензином.

Волчица прыгнула навстречу, пытаясь сбить с ног человека. Но Аслан устоял. Ткнул ей в морду факелом. Волчата, сбившись в кучу, боязливо жались друг к другу. Видно, мышковали, на крупную дичь не были натасканы.

Волчица, отскочив, снова бросилась на Аслана. Тот едва успел защитить плечо.

В это время сука увидел рядом «разлуку» и, вцепившись, вырвал ее из-под сиденья, кинулся к зверю, опередив прыжок, огрел изо всех сил по голове.

Волчица щелкнула зубами, свалилась на бок. Сука ударил ее для верности по переносице.

— Молодых лови. Вон сколько из них сапог да шапок получится, — усмехнулся Аслан.

Сука кинулся к убегающему потомству. Троих настиг сразу. Остальным — повезло. Закинул в кузов добычу. И только теперь видел, что его машина, привязанная тросом к пню, начала подниматься из болота.

Аслану удалось завести мотор и включить самую малую скорость. Вот и встала машина. Аслан вывел ее на твердое покрытие трассы, включил фары и, умывшись в зеленоватой болотной воде, сел перекурить на подножку своей машины.

— Прости меня, — подошел к нему виновато сука.

— Аслан молчал.

— Виноват я перед тобой много. Доведись самому на твоем месте, трудно было бы себя пересилить. Хотя я и старше вдвое и пережил немало. Видно, оборзел вконец. Озверел хуже зверя. Так его хоть понять и простить можно. Разума нет, единым брюхом жив. А мы — люди. Случись на твоем месте тихушник — не упустил бы возможность.

— Хватит меня на всякое дерьмо примерять! — не выдержал Аслан.

— Так ведь не о тебе, о себе говорю. Прости. Мне легче жить будет. Ни у кого не винился. Потому что никто мне не помог. Видно, не стоил я того. Тяжело жить, когда кругом виноват.

— Забудем. Не кайся передо мной. Я тоже не стеклышко. Давай в кабину. Нас ждут…

Когда самосвалы привезли людей в зону, над трассой уже загорелось утро.

Аслан помыл машину, заправил горючим. И спал весь день, не просыпаясь, не повернувшись на другой бок.

А стукач снял шкуры с волков. Повесил их сушить на чердаке. А через пару недель сшил из них унты себе и Аслану. Вот уж удивились стукачи, когда узнали, почему это он для Аслана старается.

Долго им не верилось, что кто-то в зоне способен и им помочь.

Сколько времени с тех пор миновало? Может, об этом рассказать внуку? Об Аслане? Но до конца срока еще так много. Доживет ли он до встречи с мальчонкой? А может, тот так и останется единственным в семье Митькой?

Аслан в зоне был заметной фигурой. С ним не просто считались. Ему доверяли, его уважали все.

Нередко к нему на шконку подсаживался Илья Иванович. Особо часто он это делал после того, как не стало в зоне Афиногена, а настроение у Аслана падало от усталости.

И заводил он с парнем свои разговоры. Нет, не о политике. Она в бараке никого не интересовала. Аслан никогда не уходил от общения с Ильей Ивановичем. И как бы ни измотала его трасса, едва человек подсаживался, Аслан садился рядом и слушал Илью Ивановича порой до глубокой ночи.

— Вот я в своей жизни поневоле разбираться в людях начал. Но по-своему. Был у меня в юности знакомый. Долговязый, худой, как жердь, парень. Ноги у него вдвое длиннее туловища выросли. И руки едва не до колен. Такой типаж в жизни иногда встречается и среди женщин. Обычно у них широкий тонкогубый рот, острый подбородок, впалые глаза, выдвинутые вверх скулы. Ох и сторонись этих людей!

— Почему? — все же вспомнился Аслану тихушник.

— Подлые, завистливые, желчные, глупые это люди. Зачастую склонные, все как один, к половым извращениям, несдержанности, распущенности и неразборчивости. У них самомнение превалирует надо всем. А умишко и способности — в зачаточном состоянии. Все они, эти обезьяноподаренные, считают себя красавцами. На самом деле — уроды со всех сторон. Но мстительные, жадные, кляузные и неуживчивые. С претензией на собственную исключительность, они везде и во всем считают себя обойденными, непонятыми. С такими не только семью создавать, общаться опасно и вредно. Они обязательно гадость подложат. Рано или поздно такое случится. Сторонись их.

— А если это баба?

— Не дай Бог такую в жены взять. Считай, что погиб без времени ни за что. Опасайся. Я за свою жизнь именно от таких много горя перенес. Потом убедился, что не только я. А и другие. Все эти длиннобудылые склонны к психическим болезням. Крикливы, ругливы. А чуть прижмешь, родную мать не пощадят.

Аслана передернуло. И все ж сказал, не стерпев:

— Легко было б жить, если б только по этим признакам подлецов узнавали. Меня продавщица-толстуха лажанула. У нее ног почти не было. Только задница и глаза.