Колыбельная звезд - [4]

Джиллиан старалась сохранять спокойствие движений и голоса. Держа за руку дочь, она подошла к машине, белому джипу со словом «Полиция», красовавшимся на дверце, остановилась, вспоминая симпатичных людей, живших когда-то в доме Миллсов, ставших за короткое время для нее подлинной семьей, и взглянула на Вебера.

– Мне повезло, что старый дом бабушки оказался свободным. – Джиллиан не упомянула овладевшее ею чувство предопределения, когда она узнала, что предложенная ею цена была принята. И чувство тревоги, когда владелец значительно снизил цену, что и позволило ей приобрести дом. Но ее манил успокаивающий шум морского камыша, и высокий дом за дюнами был единственным убежищем ее детства, единственным, к чему ей хотелось вернуться.

Грейс, держа на руках Спота, скользнула на заднее сиденье полицейской машины. Джиллиан последовала за ней. Отдав Веберу права, она откинулась на спинку сиденья, прислушиваясь к звукам радио и песням ночных насекомых, закрыла глаза, надеясь, что полицейский это заметит и перестанет рыться в старых воспоминаниях, которые она предпочла бы похоронить вместе с унижениями, пережитыми в юности, и чувством тяжелой потери.

Перо скребло по бумаге, и Джиллиан почувствовала, что засыпает. Слова Вебера внезапно разбудили ее:

– Твой муж присоединится к тебе?

Голова Грейс покоилась на сгибе ее руки, и Джиллиан испытала облегчение при мысли, что ребенку не придется услышать этот разговор.

– Я разведена.

Она избавила его от отвратительных подробностей того, как легко ее мужу вскружила голову двадцатилетняя женщина, чьим самым выдающимся достоинством был номер лифчика. Джиллиан уверена, что это испытание оказалось бы гораздо легче для ее самолюбия, будь соперница специалистом по ракетам или нейрохирургом.

Перо перестало царапать бумагу, и Вебер повернулся к ней. Лицо мужчины оставалось в тени.

– Мне жаль это слышать, – сказал он. На лице начальника полиции появилось грустное выражение, и от этого ей захотелось плакать. На мгновение Джиллиан закрыла глаза и сглотнула.

– Похоже, у тебя будет много хлопот с двумя малышами.

Она кивнула, не доверяя собственному голосу.

– Здесь много соседей, которые будут рады помочь, включая мою жену. У нас своих восемь детей, и моя Марта любит малышей. Ты ни о чем не беспокойся.

– Спасибо, – выговорила она с трудом, опустив голову и роняя слезы на мягкие волосы дочери. Грейс, все еще прижимавшаяся к матери, шевельнулась во сне со вздохом удовлетворения. Джиллиан вспомнила, как бабушка Парриш рассказывала ей о том, что дети выбирают родителей на небесах с мудростью, которой они лишаются при рождении. Женщина улыбнулась сквозь слезы своему отражению в стекле, думая о том, каким неудачным оказался этот выбор для двух поколений одной и той же семьи.

Вебер переложил необходимые вещи в свой джип и запер ее «Вольво».

– Надеюсь, ты ничего не будешь иметь против, если я оставлю у себя ключ: не думаю, что он тебе сегодня вечером понадобится. Утром я вызову буксир и попрошу Ричи Кобильта осмотреть машину у него в мастерской и поправить воздушную подушку. Если все будет в порядке, Ричи сам ее доставит.

– Не знаю даже, как благодарить вас за помощь.

Вебер включил мотор и махнул рукой:

– Пустяки. Я рад, что оказался там вовремя.

Машина тронулась, скрежеща по гравию. Спот отодвинулся от Грейс и устроился рядом с Джиллиан. Он не спал, а сидел на страже, пока они двигались в свете уличных фонарей по направлению к пропитанным солью волнам.

Даже в сплошной тьме Джиллиан узнала два дома, гнездившиеся за дюнами среди кедров, мирта и морского камыша. Широкие веранды нижних этажей украшали колонны и арки, в то время как их фундамент уходил глубоко в землю. Тени домов с одинаковыми мансардами, крышами и башенками по краям теснились рядом, как две сестры в навеки застывшем пожатии плеч.

Каждому из них было больше полутораста лет. Все кирпичи и бревна доставлялись по реке Ваккамо, а потом дома любовно собирались на земле. Несмотря на столетие ураганов и эрозии прибрежной полосы, они стояли твердо, стойко выдерживая порывы ветра. Возможно, их вызывающие очертания, свидетельствующие о дерзкой уверенности, которой Джиллиан не ощущала в себе, и влекли ее сюда. Арки веранды всегда напоминали ей бабушкины объятья. И сейчас, стоя под ними, она могла вспомнить и почти ощутить, как ее любили и берегли.

Усталость не позволила Джиллиан осмотреться на новом и в то же время таком знакомом месте. Она открыла парадную дверь ключом, присланным ей риелтором, и позволила Веберу отнести чемоданы в две верхние комнаты.

– Зажгите, пожалуйста, свет! – крикнула она ему вслед. – Я не люблю темноту.

Мужчина ответил на ее просьбу, включив свет в холле наверху, а затем и в остальных комнатах. Постепенно, как в танцевальной фигуре, медленно дом освещался все ярче и ярче.

Он был полностью меблирован архитектором, который его реставрировал, и, когда Джиллиан осмотрелась, у нее вдруг возникло ощущение, что мебель была на тех же местах, как и когда-то. Она ходила из комнаты в комнату, вдыхая запах новизны, но в то же время узнавая мебель и ее расположение, как будто за последние пятнадцать лет ничего не изменилось.