Колыбельная для жандарма - [14]

Карл Вильгельмович смотрел на друга не мигая. Он не понимал до конца. Да и кто бы понял?

– Меня не было, – повторил Макс. – А потом, по воле божьей ли, по просьбе ли тех, кто молился, меня опять собрали и вернули. До сих пор не знаю, правильно ли?

Император окинул себя выразительным взглядом.

– Они, ну те, они не успокоятся. Почему, не спрашивайте. В философию потянет. А я, вы знаете, не люблю философии. Такая скука! – Макс помялся. – Просто мне очень нужно, чтобы вы остались. Рядом. Когда это придет опять. Ни в коем случае не психанули. Не швырялись прошениями об отставке. Вы ведь уже нашли в персональнике бланк, не так ли? – Император укоризненно покачал головой. – Умоляю не бичевать себя несуществующей виной за случившееся, не играть в благородство…

Кройстдорф не был уверен, что не хочет немедленно подтвердить желание полной свободы. То, что говорил Государь, пугало его до… до… «Ну нет приличного слова, не знаю, как выразиться».

– Вы помните меня едва не с детства, – продолжал Макс. – А я теперь сам не знаю, кто я и какой я.

Еще хуже.

– Что нужно на первый случай, – продолжал Государь, двинувшись в длинный рейд по кабинету: он всегда ходил, когда разговаривал. Хоть это не изменилось! Командирский тон тоже, слава те господи! – Отдайте приказание искать причину сбоя телепорта. Вы ее не найдете сразу. Сдается мне, у нас еще нет такой технологии. А надо срочно строить оборону. Может быть, они только показали, на что способны. В расчете испугать. Что царь? Единичная жертва. А если в любом телепорте? В любое время? Миллионы людей ежедневно. Грузы, техника, полезные ископаемые. Вообразите, чья-то жена возвращается вечером домой с полными сумками и на пороге квартиры, на глазах у детей… Подумайте, какие деморализующие последствия нас ждут.

Карл Вильгельмович даже не хотел такого представлять. Неужели размазанный по пространству Государь – еще не худшее?

– Нам нужна защита, – подытожил Макс. – Немедленно, очень прочная.

Шеф безопасности растерялся.

– Я поговорю с Варварой…

Император зашелся хохотом.

– За что я вас люблю? Несмотря на должность, в вас осталось что-то очень человеческое, детское. Ну поговорите, не помешает. – И уже серьезно добавил: – А девочка славная у вас, друг мой. Настоящая. Даст бог, перебесится.

Они бы и расстались на этой доброй ноте, но в приоткрытую царем дверь сунулись журналисты с камерами и висячими микрофонами.

Макс инстинктивно подался назад.

– Народ царя спасенного видеть желает, – съязвил Кройстдорф. – Радуется. – И, повернувшись к папарацци, бросил: – Все отснятое – ко мне на стол.

Те зашумели, завозмущались.

– У нас нет свободы информации, – отрезал шеф безопасности. – Тем более о царской семье.

Прибежал запыхавшийся служка от патриарха.

– Ваше Величество, – благоговейным шепотом провозгласил тот. – Его Святейшество спрашивает, не изволите ли вы продолжать шествие в Архангельский собор к гробам предков, чтобы испросить Господа о правах «чубак»?

Император досадливо сдвинул брови.

– «Чубак»? – На его лице появилось чужое, брезгливое выражение. – А какие права могут быть у реликтовых гоминоидов?

Глава безопасности похолодел: прежде Государь никогда не употреблял такого словосочетания.

Глава 2 О том, что удачная охота не всегда приносит радость

– Против лома нет приема, – сказал Кройстдорф своим системщикам. – Вот ваша задача и изобрести «другой лом».

– Легко, – отозвалась Варвара. Ее несерьезное отношение бесило отца. Но он заставлял себя слушать, ибо если не она, то кто?

Ландау, как оказалось, великолепно работал в паре. Но ему самому не хватало горизонта, широты взгляда, дерзости. Зато у мадемуазель Волковой всего этого было даже чересчур.

– Протонная инверсия, – сообщила она, глянув на Карла Вильгельмовича с явной жалостью. – Моргни левым глазом, если понял, о чем я.

– Поворот частиц, – шепотом пояснил Вася. – То есть они сами на себя направят оружие, но, – он икнул, – это ж можно мир развалить, если не остановить реакцию.

Его испуг не вызвал в душе шефа безопасности никакого отклика.

– Работайте.

По телепортационной камере Большого дворца уже муравьями ползала бригада – следователи по цифровым и информационным преступлениям. Другие оседлали оборудование технической поддержки и донимали системщиков вопросами, начинавшимися фразой: «А как…»

Варвара рулила. Кажется, только она знала способ соединить разрозненные кусочки сведений в картинку, подстыковывая один фрагмент к другому. Правильно или нет – бог весть.

– Никто не устраивал Пороховой заговор, не подкатывал под телепорт Его Величества телегу со взрывчаткой, – сообщила дочь.

– Она имеет в виду, что телепорт испорчен изнутри, – пояснил Ландау. – Сбой изначальной матрицы. Ума не приложу, как такое возможно. Все по сто раз протестировано.

– Чужая программа, – через плечо бросила Варька. – Именно она заразила систему.

– Но абсолютная недоступность…

– Значит, не абсолютная. – Волкова одарила отца тяжелым взглядом. – Сколько ни строй забор, гнилая доска найдется.

– Это очень хитрая программа. – Вася все время старался смягчить ситуацию, поработать переводчиком.

– Не сейчас, Топтыгин, – цыкнула на него Варвара. – Мы еще сами не знаем, куда это ведет.