Колыбельная - [43]

Все это было ее идеей. Она работала над книгой, когда они с Доном вернулись с медового месяца, но несколькими днями ранее она появилась в обед полная вдохновения: настоящий американский пикник для всей семьи в честь четвертого июля. Должны прийти Крис и Дженнифер Энн, секретарь Дона — Пэтти, которая была одинокой и несчастной, и разве не будет великолепно, если она начнет встречаться с маминым декоратором Джорджем, которому нужно расслабиться в знак благодарности за весь его упорный труд?

И разве это будет не прекрасный повод для всех познакомиться с моим новым кавалером (здесь я должна согнуться в подобострастной позе) и освятить новое патио и нашу великолепную, удивительную и прекрасную совместную жизнь в качестве одной семьи?

О, да. Будет. Конечно.

— Что? — теперь Декстер встал перед тележкой, которую я толкала все быстрее и быстрее, пока все эти стрессовые мысли наполняли мою голову. Она ударила его в живот, из-за чего он отступил назад и положил на нее руки, толкая ее в мою сторону. — Что не так?

— Ничего, — я стараюсь снова повезти тележку. Безуспешно. Он не сдвинулся. — Ты чего?

— Потому что у тебя такое выражение на лице, словно у тебя мозги шевелятся.

— Мило, — говорю я: — Спасибо большое.

— И, — продолжает он: — Ты прикусила губу. Ты так делаешь, когда собираешься войти в суперодержимый, «что если» режим.

Я смотрю на него. Если меня так легко раскусить, загадка, которую легко разгадать, через сколько — две недели? Это было обидно.

— Я в порядке, — холодно отвечаю я.

— Ах! Голос снежной королевы. Что, конечно же, показывает мою правоту.

Он обошел тележку вокруг, держась за края, и встал позади меня, положив свои руки на мои. Он начал толкать и идти по-дурацки, заставляя меня следовать его ритму, и это было так же причудливо, как и смотрелось со стороны, словно ботинки полны камней.

— Что если я тебя опозорю? — сказал он таким тоном, словно развивал теорию, как скажем, в квантовой физике. — Что если я разобью фамильный фарфор? Или буду говорить о твоем нижнем белье?

Я смотрю на него, затем сильнее толкаю тележку, отчего он спотыкается. Но он удерживается, притягивает меня к себе, его пальцы обхватывают мой живот. Затем он наклоняется и шепчет, прямо мне в ухо:

— Что если я поспорю с Доном, прямо за обедом, что съем целую банку сушеных томатов в прикуску с пачкой маргарина? И что если… — здесь он вздыхает, весьма драматично — О, Боже, он это сделает?

Я закрываю лицо ладонью, качаю головой. Ненавижу, когда он заставляет меня смеяться, если я не хочу: это похоже на потерю контроля, словно это совсем не я, самый явный недостаток характера.

— Но ты знаешь, — он все еще шепчет мне в ухо: — Это возможно не произойдет.

— Я тебя ненавижу, — говорю я, а он целует меня в шею, в итоге совсем отпуская тележку.

— Неправда, — повторяет он и начинает идти по проходу, уже отвлеченный огромным стендом с сыром Velveeta в молочном отделе. — Никогда так не будет.

* * *

— Итак, Реми. Я слышала, ты собираешься в Стэнфорд.

Я киваю и улыбаюсь, перекладываю бокал в другую руку и проверяю языком, не осталось ли шпината в зубах. Его нет. Но секретарь Дона, Пэтти, которую я не видела с того слезливого момента на свадьбе, стоит передо мной в ожидании, с большим куском, застрявшим между передними зубами.

— Ну, — говорит она, вытирая лоб салфеткой: — Это прекрасная школа. Ты должно быть взволнованна.

— Да, — отвечаю я. Затем я поднимаю руку, небрежно, и потираю зуб, в надежде, что на подсознательно повторит и поймет намек.

Но нет. Она все еще улыбается мне, свежий пот покрывает ее лоб, пока она делает последний глоток своего вина и оглядывается, размышляя, что сказать дальше.

Она внезапно отвлекается, как и я, на небольшую суматоху у нового брендового гриля, где Крису доверили приготовить непомерно дорогие стейки, которые моя мать специально заказала у мясника. Они были, я слышала, как она кому-то говорила, «бразильской говядиной», что бы это ни значило, словно коровы с экватора ценятся выше, чем голштинские жвачные животные из Мичигана.

Крис не справлялся. Во-первых, он частично сжег брови и волосы на руках, пока поджигал гриль. Затем у него были проблемы при сборе сложной лопаточки из набора топовых аксессуаров, которые, как продавец убедил мою мать, были жизненно необходимы, в результате чего один из стейков пролетел через патио и со шлепком приземлился на импортные мокасины нашего декоратора Джорджа. Теперь пламя в гриле подпрыгивало, пока Крис боролся с газовым клапаном. Все мы собрались вокруг со своими напитками, когда огонь разжегся, отчего стейки стали шипеть и свистеть, а затем он окончательно потух, а гриль издал булькающий звук. Моя мать, будучи занятой разговором с одним из наших соседей, посмотрела на это не заинтересованно, словно это такой метод разведения огня и гибель главного блюда была не ее проблемой.

— Не беспокойтесь! — сказал Крис, когда пламя снова заиграло, и он постучал по стейкам лопаточкой: — Все под контролем.

Это прозвучало так же уверенно, насколько уверенно он сам выглядел, что, судя по половине правой брови и по витающему запаху паленых волос, могло означать — не под полным.