Колыбель предков - [105]

Лики верил, что из всех выявленных археологами пунктов с остатками самых ранних из известных становищ первобытного человека Олдовэй наиболее перспективное место. Однако шли годы, но надежды так и оставались надеждами. Будь на месте Лики другой археолог, он давно бы забросил Олдовэй или оставил его другим, кто возжелал испытать судьбу и счастье.

Вот и наступил очередной, 1959, год. Уже 28 лет ведутся раскопки в Олдовэе, а Лики до сих пор надеется открыть череп недостающего звена, или древнейшего человека. Впрочем, ему ли жаловаться на судьбу? Прошедшие десятилетия не раз баловали его сенсациями. Недаром у археологов вошло в поговорку выражение — «удача Лики». Если говорить действительно о первой после открытия Олдовэя удаче, то стоит прежде всего вспомнить счастливую встречу в 1933 году со студенткой Лондонского университета Мэри Николь. Они встретились на званом обеде, где предстояло выступить археологу из Танганьики. Мэри опасалась скучной лекции, но ошиблась в предположении: энергичный молодой человек представился как Луис Лики, а рассказывал он не о чем-нибудь, а об Олдовэе. Причем горячо и увлеченно! Неудивительно, что гость из Африки покорил Мэри Николь, и она попросила его взять ее в экспедицию.

Любовь к археологии у Мэри давняя. Луис с удивлением узнал, что тот знаменитый Джон Фрери, который в XVIII веке первым в Англии обнаружил в Соффолке рубило и обратил на него внимание как и на изделие рук первобытного человека, — прапрадедушка Мэри. Ее отец художник Эрскин Николь много путешествовал с дочерью по юго-западной части Франции, которую любил из-за зелени ее лугов и удивительного неба. Там же родители осматривали пещеры, к чему со временем пристрастилась и Мэри. Пока отец рисовал, она лазала по камерам гротов и в одну из таких прогулок в местечке Кабререте встретилась с аббатом Лемози. Он известен тем, что открыл в пещере изображения животных, нарисованных охрой человеком древнекаменного века. Аббат пригласил девушку, которая отлично рисовала, заняться вместе с ним изучением наскальной живописи, а затем дал первые уроки правил проведения раскопок. Мэри увлеклась археологией и ни о каком другом занятии с тех пор не помышляла. Неудивительно поэтому, что в Лондонском университете она специализировалась по предыстории и геологии, а в каникулы выезжала с сокурсниками на раскопки древних стоянок Англии. Ей довелось копать широко известный специалистам древнекаменного века Клетон.

Но разве можно сравнить по впечатлениям все, с чем она до сих пор соприкасалась в археологии, с Олдовэем?! Когда Николь вернулась из Танганьики и ее спросили, не жалеет ли она, что поехала в Африку, то Мэри засмеялась и сказала: «Едва ли. У меня лишь одно огорчение, что я не оказалась там раньше!» Стоит ли говорить, что на следующий год она снова отправилась в Танганьику. Эта поездка решила ее судьбу: она стала Мэри Лики.

Луис давно уверовал в легкую на открытия руку супруги. Недаром друзья называют Мэри «Счастьем Лики». В том, что за прошедшие годы судьба не обходила его удачами — немалая заслуга Мэри Лики. Чего стоит, например, эпизод, разыгравшийся семнадцать лет назад, в 1942 году на знаменитой теперь стоянке Олоргазейли, открытой в ущелье того же названия при одной из разведочных поездок всего в 40 милях от Найроби. Луис первым наткнулся на площадку, засыпанную сотнями рубил.

Пораженный увиденной картиной, он позвал Мэри посмотреть находки. Однако она не только не поспешила к нему, но вскоре стала настойчиво звать к себе. С большой неохотой пошел Луис к месту, где замешкалась Мэри, и был удивлен: без преувеличения тысячи рубил устилали разрушенный землетрясением участок древней террасы, не превышающий в размере 50 квадратных ярдов. Ничего подобного многоопытный Лики не видывал в жизни. Раскопки раскрыли здесь двадцать культурных горизонтов, залегающих друг над другом, и в каждом из них в изобилии встречались рубила. Теперь на этом месте, как и в Кариандуси, построен трехкомнатный полевой музей Королевского национального парка Кении, где в любое время со специальной платформы можно полюбоваться завалами обработанного обезьянолюдьми камня.

Вторая история более увлекательная. Она связана с открытием черепа проконсула — загадочного существа, которому антропологи придают особое значение в поисках глубинных, отстоящих на десятки миллионов лет от современности, корней родословной обезьян и человека. Первую челюсть проконсула нашли в Западной Кении в районе ущелья Кавирондо в Кору, где еще в 1926 году доктор Гордон обнаружил на своей ферме нижнемиоценовые ископаемые и послал их в Лондон. Британский музей командировал в Танганьику Артура Т. Хэпвуда, который присоединился к экспедиции Лики и вместе с ним начал раскопки в Кору. Через четыре недели поисков Хэпвуд нашел отдельные зубы, а также части нижней и верхней челюстей проконсула и напечатал сообщение о них в 1933 году. В 1942 году Лики обнаружил еще две челюсти проконсула, несходные с челюстями шимпанзе. Антропологи после изучения всего материала выделили три вида проконсулов, отличающихся по размерам: один из них — меньше шимпанзе, другой — такой же, как шимпанзе, а третий достигал величины гориллы. С этих пор миоценовые толщи влекли к себе Лики из-за возможного открытия новых остатков загадочного антропоида, предка обезьян и человека.