Колумбы московского футбола - [62]

– Верно,- подтверждал мне с дистанции прожитых лет Михаил Павлович.- Мы часто забывали, что главное, а что второстепенное. Нас часто сжигал собственный темперамент. В этом и заключалась нехватка мудрости.

И все же футбол для них оставался футболом – игрой, страстью, искусством.

– Скажите, как складывался для вас следующий сезон, сезон исторического 1917 года? – спросил я Сушкова.

– Знаете,- сказал он,- в сумме не набралось бы тогда и недели моего отсутствия на поле СКЗ, хотя, чтобы попасть на стадион, приходилось отмерять пешком километров по десять: трамваи стояли, никакого транспорта не было. Первенство городской лиги разыгрывалось планомерно: и в 1917-м, и в 1918 годах календари выдерживались неуклонно, не прерывались и в самые тяжелые дни. Новое общество всячески способствовало этому, стремилось сберечь и взять с собой в новую жизнь все истинно ценное, что создало и проверило опытом человеческих отношений старое.

В эту пору Михаил Сушков с успехом окончил гимназию и поступил на работу в районный отдел народного образования. А еще через два месяца он с блеском сдал вступительные экзамены в Московский государственный университет и стал студентом юридического факультета.

Он приходил на службу точно в назначенное время, выполнял не очень сложные задачи и слышал добрые напутствия начальника:

– Иди теперь, Миша, играй в свой футбол. И аккуратно ходи на лекции. Все это тоже очень нужно революции.

А над молодой республикой рабочих и крестьян сгущались черные тучи. Со всех сторон ее окружали враги. Уже состоялось рождение Красной Армии. В срочном порядке формировались воинские части для отправки на фронт, для защиты завоеваний революции.

В те дни семья Сушковых не оставалась в стороне от великих событий. Старший брат Сергей первым отправился на передовую линию огня, слал домой проникнутые духом революционной романтики письма. И вот Михаил и Александр, сознавая себя уже совсем взрослыми, физически сильными, здоровыми, твердо решили идти добровольцами на фронт. Они записались в Красную Армию и были направлены во 2-ю латышскую стрелковую дивизию, которая располагалась тогда в Сыромятниках, у Курского вокзала.

Вместе с частями этой дивизии, а потом в составе 15-й армии, в штаб которой он был переведен, Михаил проделал трудный и славный боевой путь, освобождал Белосток. Два с половиной года жизнь его, как и миллионов других воинов, висела на волоске. Не раз попадал под артиллерийские обстрелы, выходил из окружения, отбивал атаки прорвавшегося в тыл противника… Вот где пригодились Михаилу его занятия спортом, его высокая и разносторонняя физическая закалка. Этот боец никогда не чувствовал усталости. А в то время, когда другие отдыхали после очередного боя, он занимался гимнастикой, обливался ледяной водой, поддерживая на должном уровне свою спортивную форму.

Поздней осенью 1921 года наступил конец его солдатской службе – пришел приказ о демобилизации. Надо было решать, куда ехать, где и как устраивать жизнь. В Москве вроде бы нечего делать: семья еще в девятнадцатом уехала в Ростов-на-Дону, там от черной оспы умерла мать. Погиб на фронте старший брат Сергей. Остальных раскидало по белому свету.

– Поедем со мной в Симбирск,- предложил фронтовой товарищ.

Михаил согласился. Но все-таки решил по дороге заглянуть в столицу. Пришел на старенький, но такой милый стадион СКЗ. Первая же встреча здесь поломала все планы. Сева Кузнецов, надежный полузащитник из их клуба, бросился вернувшемуся с фронта на шею.

– Мишка! Живой! – кричал он.- Вот здорово! Ребята теперь умрут от радости!

И тут Сушков понял: здесь, на стадионе, он оказался дома, в родной семье, где его знают, ждут, где в нем нуждаются. Футбол сблизил его со многими людьми.

Он тянулся к футболу и… к искусству. Да, в те трудные, голодные, суетные дни Михаил Сушков стал студентом музыкального училища при Московской филармонии, которое впоследствии было переименовано в Государственный институт театрального искусства. Можно было бы написать целую повесть об этой стороне его жизни. Ведь Михаил был артистом «Синей блузы», первым спел по советскому телевидению, состоял в оперной труппе… Ах как много прожито! Но мы выбрали один угол зрения и, конечно, не можем менять его.

«Стрекоза» исчезла неожиданно и необратимо. По российской земле катилась мощная, сокрушающая и обновляющая волна перемен, которая вымывала гниющие, вредоносные наслоения старой жизни. Исчезали старые клубы, появлялись новые с несколько тяжеловесными, но отвечавшими духу времени названиями.

Спорт оставался спортом. Ясно, что и в футболе, в правилах самой игры, никаких принципиальных изменений не было и быть не могло. По-прежнему одиннадцать пар крепких, мужественных, жизнерадостных парней спорили на аккуратно расчерченном зеленом поле в силе, ловкости, сноровке, избрав предметом спора кожаный мяч. Но футбол при Советской власти получил небывалый размах. Он рассматривался как один из важнейших рычагов воспитания нового человека. Достаточно вспомнить, что в январе 1923 года приказом Реввоенсовета республики было введено обязательное обучение игре в футбол во всей Красной Армии. Случайно ли это? Ну конечно же, нет. Никакой другой спорт в то время не способен был так моделировать ситуацию борьбы, схватки, как это делала игра в кожаный мяч. И немного набралось бы тогда видов атлетики, которые бы могли так эффективно, целеустремленно воспитывать самоотверженность, стойкость духа, решительность, находчивость, преданность коллективу.