Коловрат. Языческая Русь против Батыева нашествия - [29]
Эбуген нагнулся и поднял лежащий рядом с телом большой пожилой женщины с перерезанной глоткой нож. Очень знакомый нож.
— Чей? — в спокойствии голоса Эбугена стыла смерть.
Цэреги начали как-то очень быстро расползаться в стороны, пятясь задом наперед и одновременно ощупывая пояса и торчащие из ножен рукояти.
— Йу-у-уг! Йуууг… — это был странный звук. Словно скулил побитый щенок размером с быка. Здоровяк-хорезмиец, огромный Ибрагим. Он тоже пятился — и скрещенными, словно у бабы, прикрывающей срам, большими ладонями пытался спрятать пустые ножны. Завертел вокруг головой, жалобно уставился на Хакима — хорезмиец шарахнулся от земляка, словно от зачумленного.
Эбуген уже шел к нему, плотно сжав губы под полоской усов. Ибрагим обреченно сжался, рухнул на колени, скуля:
— Йуг, ен-баши беки, йуг… бисмлляху рахмани рахххх…[135]
Эбуген, ухватив мужеложца за кудлатую черную бороду, с маху всадил ему нож в брюхо. Раз, другой, третий. Ибрагим повалился на бок, истошно визжа и суча ногами, шапка свалилась с его бритой башки.
— Собрать с них оружие. И выступаем, — распорядился Эбуген, вытирая нож о рукав. — Иначе мне сегодня придется ещё кого-нибудь убить.
Вскоре, уже в седле, он вновь обдумал произошедшее. Плохо, да, очень плохо, но пока ещё не смертельно. Он пригонит скот, он привезёт зерно. Да, увы — нет полона. Виновные наказаны. «Ну и кто же, по-твоему, десятник, будет прикрывать наших цэрегов на лестницах?» — спросит, возможно, сотник. Но из этого вопроса ещё вовсе не обязательно вытекает коновязь. Может, дело обойдется тем, что именно его десяток бросят на лестницы в следующем городе урусутов. В этом, ясное дело, очень немного хорошего — но он там уже был. Он выжил. И намерен выживать впредь. Он станет тысячником!
Просто это случится несколько позже.
Весь день девять цэрегов и десятник провели в полном молчании. Только под вечер, найдя место для стоянки, Эбуген отдал несколько распоряжений об устройстве.
Завтра в полдень его десятка подойдет к главному войску. Завтра в полдень он предстанет перед сотником и тысячником. Следовало заранее подобрать слова, чтобы объяснить происшедшее — объяснить с наименьшим уроном для себя.
Смеркалось…
…Смеркалось.
За несколько верст от новой стоянки десятки Эбугена на усыпанный телами берег выехал всадник. Снег хрустел под копытами его коня. Всадник оглядел закоченевшие, покрытые кровью останки. А потом заговорил.
Древние ели тревожно поджимали во сне корни, услышав слова этого языка. Уже было слетевшиеся на пир вороны взмыли вверх, разочарованно каркая. Племя чернокрылых тоже знало этот язык — когда он звучал, недавняя еда вдруг проявляла неподобающие для пищи качества, могла даже стать опасной.
С другой стороны, она часто оставляла после себя много новой еды — и уж эта была смирной. Потому вороны не улетали далеко, а рассаживались на ветвях, наблюдая.
Первой зашевелилась, с хрустом отдирая от красного наста некогда круглую и румяную щеку, Зима…
Около полуночи Эбугена, вознамерившегося было хоть сном исцелить треволнения вчерашнего дня и предвкушения завтрашних хлопот, разбудил Хаким.
— Господин десятник, скот тревожится, — хорезмиец, надо полагать, догадывался, что разбуженный, да еще после такого дня десятник будет очень нерасположен к цветам его обычного красноречия.
— Что значит — тревожится?!
— Господин десятник может сам послушать…
Действительно, шум стоял отменный. Стадо словно взбесилось, мыча и ревя, коровы и быки метались из стороны в сторону, не обращая внимания на крики и бичи цэрегов — как и всё монголы и большая часть подчиненных ими племен, прирожденных пастухов.
— Они боятся леса, господин десятник, — заметил из-за плеча Эбугена Хаким.
— Может, волки? — Волков, что водятся в этих лесах, Эбуген уже несколько раз видел — и ничто из увиденного не побуждало его свести более близкое знакомство. Огромные, почти белые твари с годовалого телка величиною могли бы есть щуплых рыжеватых волков родных для Эбугена краев на завтрак, обед и ужин. Но видит Эрлиг и все его твари — стараниями Джихангира и его воинства в этих местах появилось достаточно еды для волков, чего им делать тут?
— Навряд ли, господин десятник. Прислушайтесь.
Из леса доносился какой-то гудящий монотонный звук, словно играли на варгане размером с белую юрту Джихангира. На вой не походило, даже здешних волков — слышать их Эбуген уже тоже слышал. Однако мало ли кто еще водится в здешних чащах… Он только хотел сказать об этом хорезмийцу, когда разобрал в лесном гудении слова:
— ГОЙ ЕСИ ВЕЛЕСЕ ВЕЛЕСЕ ЕСИ ГОЙ ГОЙ ЕСИ ВЕЛЕСЕ ВЕЛЕСЕ ЕСИ ГОЙ…
— Что это?!
— Да милует Милостивый, Справедливый меня от того, чтобы знать это! — прошептал Хаким, поднимая ладони. Настолько испуганным он не выглядел даже вчера. — Одно скажу, господин десятник, что здесь какое-то чародейство…
В этот миг таинственное гудение перекрыли совсем уж истошные вопли стада и не менее испуганные крики цэрегов, на которых, опустив рога, устремились буренки и быки Никольского. Едва не затоптанные, люди Эбугена подались к лесу, открывая дорогу стаду — и то устремилось по ней, вдоль реки, прочь от них. Эбуген взвыл в голос, перекрыв и вопли цэрегов, и рев удаляющегося стада. Резное дерево коновязи почти ощутимо врезалось ему под лопатки.
Он рожден с благословения Бога войн и наречен в честь отцовского меча. Он убил первого врага в девять лет, а в четырнадцать – прошел Перуново посвящение и надел воинскую гривну. Он с молоком матери впитал ненависть к проклятому хазарскому игу и готов отдать жизнь за освобождение родной земли от «коганых». Если придется, он в одиночку примет бой против сотни степняков, бросив в лицо смерти: «Я сам себе дружина!» Но, слава Перуну, он уже не один – против Хазарского каганата поднимается вся Русь, и Мечеслав по прозвищу Дружина принимает присягу князю Святославу, встав под алый стяг со знаком разящего Сокола и солнечной Яргой-коловратом, священным символом Бога Правды и Чести…Долгожданный новый роман ведущего историка Язы-ческой Руси! Русские дружины против «коганых» орд.
Славянский коловрат против хазарской звезды.Русские дружины против несметных орд.Несокрушимая стена червленых щитов против Дикого поля.Объединившись под стягом князя Святослава, славянские племена сбрасывают ненавистное хазарское иго.Грозный боевой клич русов заглушает истошный степной визг."Ррррусь!" – и катятся с плеч вражьи головы."Ррррусь!" – и Итиль-Волга течет кровью."Ррррусь!" – и русское знамя со знаком разящего Сокола и солнечной Яргой поднимается над руинами Хазарского каганата.Окаянный Итиль-город, стиснувший горло древней арийской реки, должен быть разрушен!Слава Перуну!Книга также издавалась под названием «Слава Перуну!».
Новый языческий боевик от автора бестселлеров «Святослав Храбрый», «Евпатий Коловрат» и «Русь языческая»! Славянские племена, объединенные под знаменем великого Святослава, сбрасывают ненавистное хазарское иго! Священный коловрат против проклятой звезды! Русская рать, перегородившая Дикое поле червлеными щитами, против несметных конных орд. Грозный боевой клич русов заглушает истошный степной визг. «Ррррусь!» – и катятся с плеч вражьи головы. «Ррррусь!» – и Итиль-Волга течет кровью. «Ррррусь!» – и русское знамя со знаком разящего Сокола и солнечной Яргой поднимается над руинами Хазарского каганата! Окаянный Итиль-город, оседлавший горло древней арийской реки, должен быть разрушен! Слава Перуну!
«Мы не «рабы», а внуки божьи!» – отвечали наши языческие предки тем, кто пришел насаждать христианство «огнем и мечом». Вопреки церковным мифам, крещение Русской Земли не было ни добровольным, ни бескровным. Подлинная, глубинная, народная Русь не отреклась от родных богов, не предала веру предков ради чужой религии. Карателям пришлось выжигать языческие корни не одну сотню лет – последние русские язычники с оружием в руках поднялись против штыков крестителей уже в «галантном» XVIII веке! И еще вопрос, кто победил в этой тысячелетней войне – ведь чтобы стать на Русской Земле своим, христианству пришлось радикально измениться, ОБРУСЕТЬ, принять многие народные поверья и обычаи, известные еще с языческих времен.Читайте самую спорную и «нецензурную» книгу ведущего историка Языческой Руси – запретную правду о беспощадной войне крестителей против собственного народа и о героическом сопротивлении наших пращуров, которые отказывались стать «рабами» нового бога, предпочитая умереть стоя, с оружием в руках, чем жить на коленях!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОТ ИЗДАТЕЛЯМаленькая страна Македония подарила мировой истории Александра Великого. Весь мир знает римлянина Юлия Цезаря. Однако мало кто за пределами России знает воина, сравнимого с Александром и Цезарем, а как правитель и человек безмерно превосходящего их — великого князя Киевского Святослава Игоревича, прозванного Храбрым. Даже враги почтительно называли "царствующим на север от Дуная" и сравнивали с древним героем Ахиллом. Все — и враждебные князю-язычнику монахи-летописцы, и прямые его враги византийцы — волей или неволей говорят об удивительном, неимоверном для шкурных наших времен бескорыстии великого князя, которое распространялось на саму жизнь.
Историческая повесть о героической судьбе неустрашимого пугачевца, атамана, скрывавшего свое имя под прозвищами «Метелка», «Заметаев», «Заметайлов». Участник крестьянской войны XVIII в., он и после казни Пугачева продолжал вести борьбу с войсками Екатерины II, стремился принести народу долгожданную свободу.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Рассказ о жизни великого композитора Людвига ван Бетховена. Трагическая судьба композитора воссоздана начиная с его детства. Напряженное повествование развертывается на фоне исторических событий того времени.
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
1237 год от Рождества Христова. Погибельная зима Батыева нашествия. Рязанский воевода Еупатий, ездивший за подмогой, возвращается на руины родного города. На руины собственной жизни… Если твой дом превратился в пепелище, если мертв государь, которому ты служил, и все, кто был тебе дорог, если сам Бог, в которого ты верил, отвернулся от тебя и твоей земли — где искать помощи? И не пора ли вспомнить, что носишь совсем не христианское, а древнее языческое прозвище?Летописи сообщают об отряде Еупатия Коловрата невероятные вещи: оказывается, татары считали, что против них поднялись мертвые — неужели обычная партизанщина могла так напугать прошедших полмира головорезов? И почему, чтобы одолеть русских «храбров», завоевателям пришлось бросить против малой дружины Коловрата тысячи своих лучших воинов — сотня против одного? В кого превратился последний воевода мертвого города, если враги смогли убить его лишь с помощью стенобитных машин? Кто откликнулся на его зов и пришел к нему на помощь? И что на самом деле случилось на Русской земле смертной зимой 1237 года?Читайте новый роман популярного историка, автора бестселлеров «Русь языческая» и «Святослав Храбрый — русский бог войны»!