— А кто его там поставил?
— Народ, кто же еще… После битвы с татарами.
— Побывать бы там! — вырвалось у Маши. — А, Сереж? Ведь недалеко совсем, можно сходить.
— Это так кажется, что недалеко. А на самом деле — двадцать километров по спидометру. Мне дядя Коля говорил.
Вспомнив про дядю Колю, колхозного шофера, который не раз катал их на своем газике, ребята тут же отправились к нему может, отвезет их на Куликово поле, когда будет свободен. Но найти его оказалось не так-то просто. Пришли они на ток, а им говорят: «Дядя Коля на заправочную уехал». Оли на заправочную, а его и там уже нет — в поле укатил, зерно от комбайна отвозить. У комбайна дяди Коли тоже не было увез зерно на ток.
Так бы и ходили они за ним по кругу, да женщины на току остановили их:
— Берите-ка веники да помогите нам ток подметать. А дядя Коля никуда от вас не денется, сам сюда приедет.
Так и получилось. Правда, поговорить с ним ребятам долго не удавалось. Привезет дядя Коля зерно, быстро сгрузит, и снова в поле. Узнав, зачем он ребятам понадобился, дядя Коля задумался, закурил и неожиданно для ребят (да и для самого себя тоже) вспомнил и рассказал одну историю.
— Воевал я там, на Куликовом поле… — начал он, глядя куда-то вдаль, мимо мальчишек. — Было это в сорок первом, осенью.
— С басурманами воевал? — деловито поинтересовался маленький Алешка.
— Да, мальчик, с басурманами. Только назывались они по-иному — фашисты.
У машины, где примостились на подножке дядя Коля и облепившие его ребятишки, стали останавливаться женщины, облокотился на деревянную лопату сторож дед Семен, сверкнула загорелыми коленками девушка-учетчица. Как и ребята, все они тоже внимательно слушали колхозного шофера.
— На фронт я в восемнадцать лет ушел, но был таким тщедушным да низкорослым, что мне больше четырнадцати никто не давал. Товарищи жалели меня. Но война есть война, и раз ты солдат — делай свое дело.
Однажды группа наша ушла в разведку, а меня оставили в засаде — следить за дорогой. Устроился я под старой ветлой, в глубокой промоине. Часть корней у ветлы вымыло дождями, и они торчали из земли, словно длинные жилистые руки.
Сижу, жду… Луна взошла — огромная, красная. «Эх, — думаю, — не ко времени ты вылезла, голубушка. Плохо разведчикам в такую ночь работать». Оглянулся назад — Куликов столб сверкает своей главой-шлемом, горит весь. Дня три по нему фашисты дальнобойными лупили от Епифани. Всю землю вокруг изрыли, а столб вот он, стоит! Один наш старый разведчик, Парамонов, уверял меня, будто видел, как чугунный столб во время обстрела передвигался по Куликову полю. Прицелятся в него фашисты, жахнут, а столб в сторону отодвинется. Так ничего с ним и не смогли поделать, хотя снарядов уйму истратили.
Сижу я так, размышляю над словами Парамонова, и вдруг — шмяк! — сверху на меня будто мешок с песком бросили. Я даже язык до крови прикусил: горячо стало так во рту, солоно. А мешок этот фашистом оказался. Здоровый, как боров. И откуда его принесло на мою голову, заблудился, что ли? Хвать он меня за горло и давай душить. Притиснул к земле так, что в ушах зазвенело. Я, понятное дело, вырваться норовлю да рукой до винтовки дотянуться, но где там! Силенок не хватает. «Вот и смерть твоя пришла, Колька, — мелькнула последняя мысль. — И не где-нибудь, а на родной земле…»
И вдруг, поверите ли, зашевелились корни у старой ветлы, сцапали сзади фашиста, оторвали от меня и бросили в дальний угол промоины. Да так шмякнули, что он дух испустил.
На рассвете вернулись наши разведчики. «Как же, — говорят, — Колька, ты с таким боровом справился? Вон у него ряжка какая…» Я им рассказываю, как было дело — не верят. И только Парамонов оказал: «А чего вы удивляетесь? Разве может русская земля не помочь своему сыну-солдату? Да еще такому шкету, как наш Колька!»
Вот на какой земле живем мы, ребятки, — заключил свой рассказ дядя Коля. — А на Куликово поле я вас обязательно отвезу, дайте с уборкой только управиться.
Колхозный ток расположен в полукилометре от села, и домой ребята шли большаком. Тем самым, по которому возвращались с Куликовской битвы израненные русские богатыри.
И ребята, так ясно видевшие их перед собою, как бы пристроились к их небольшому, но такому грозному отряду.
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия впе-е-ред!
Нет, не мальчишки шли сейчас Куликовским большаком. Шли богатыри…