Колорады - [15]

— Не тебя я видел недели три назад, в аэропорту, когда пытались выкуривать «киборгов» с аэропорта? Минометчик? Крым, верно?

— Он самый.

— Ты опоздал. С Луны, что ли, свалился? Недели две уж, как нет его. Снайпера отозвали. Посчитали, что неправильно себя ведет. Много на себя берет. Обозвали Наполеоном и сняли с пробега. Нет больше Снайпера. В Москве он в цивильном теперь ходит и интервью направо и налево раздает. Эпоха ушла. Наступаем без него уж как две недели, перемирие без него подписали, а ты проснулся. Неужто командир твой до тебя не довел? Кто главный у вас?

— Пугач. Та еще гнида. Я вообще у него в изгоях.

— Тогда понятно. Смотри, как бы не отправил на верную смерть, Крым.

— Сам боюсь.

— Так переходи к нам.

— Пока не могу. Надо кое-что исправлять прямо сейчас. А ваш Восток где щас?

— Спит.

— А если у меня нечто срочное, то как быть?

— Ну, смотря что…

— Эх, ладно, опоздаю я, проволочка смерти подобна. Повели правосеков якобы на обмен, а на самом деле за выкуп.

— Не пойман — не вор. Хрен докажешь, если момент передачи бабла не отснимешь хотя бы на телефон. А правосеки — залежалый товар. Их никто не считает. Твой Пугач никому не подчиняется. Скажет, что кончил ублюдков и в обрыв скинул. Ему поверят, не тебе. Ты никто и звать тебя никак. Ты ничем не славен. А Пугач — знатный вояка, хоть и бесконтрольный. У него отморозки есть. Все знают. Не трогают его. Потому что и против отморозков воюем. У нас тоже бывшие «баркашовцы»-РНЕшники со свастиками на груди. А ты что думал? Сюда не интеллигентики добровольцами едут… Беспредела еще много будет. Все только начинается.

Он был прав, и своей правдой подкинул моему сердцу ощутимую резь. Защемило, как у пожилого, но я вспомнил напутствие одного псаломщика в Покровском соборе Севастополя. Он предупреждал, что мир жесток, но в нем рождается мужественность.

Я заскочил на велик и стал крутить педали с удвоенной скоростью, чтобы вернуться обратно. Видно, крайняя ночь наступила в моей непутевой жизни. Но у меня было две «Мухи» и четыре обоймы для «калаша» с подствольником. Ну, и дурак же я!

Груженный правосеками «зилок» и сопровождавшая его «Нива» уже отчалили в небезопасную сторону никем не контролируемой дороги. Блокпост бригада атамана проехала без вопросов. Пугач подсуетился заранее, подкупив братву шмалью и блоком «Мальборо». Я мчался за грузовиком по обочине. Меня вообще никто не тормознул. На велосипеде в такую темень передвигаешься словно человек-невидимка. За спиной болтались «Мухи». Ехал почти час, пока не обнаружил грузовик Пугача с выключенными фарами. Решил приблизиться на расстояние метров двести.

Я был уверен, что с атаманом человек семь его самых верных псов, не больше, однако никакого плана я не заготовил. Рассчитывал только на везение. Хотел шугануть. Съехать с обочины в кювет, залечь и шмальнуть «мухой». Разрыв гранаты сорвет передачу. А потом я хотел сделать ноги, то есть педали, по узенькой просеке, на юг, и первым во всех деталях поведать руководству ДНР о несостоявшемся проекте этих алчущих легкой наживы деятелей.

Но… Недаром глаголят, что случайность — псевдоним Бога. Злополучный звонок на велике все испортил. Наехав на выбоину в асфальте, это примитивное устройство предупреждения опасности задребезжало и было услышано. Я не успел даже спрыгнуть. Они бежали мне навстречу и находились уже метрах в ста.

— А ну, стоять, буду стрелять! — крикнул один из пугачевских.

Я по дурости своей не стал убегать в сторону леса. А встал как вкопанный и передернул затвор.

— Не подходить! Уложу очередью. — предупредил я окружившую меня банду, но никого моя бравада не остановила.

— Крым! По своим стрелять не будет, он же не псих, сбежавший с лазарета, — заключил кто-то сбоку. Но удар прикладом в затылок я получил, как, собственно, и ожидалось, сзади. В отключке был недолго. Очнулся без броника и без оружия. Понял, что пинали, так как болели ребра и скулы. Надо мной стоял Пугач и приговаривал:

— Чмырь кудрявый, дезертировать решил? А мы, значит, тебя настигли. Скажем, давно к тебе приглядывались, подозревали, что засланный казачок. Так и вышло. Оружие прихватил и драпать на велике к своим соратничкам в Хохлэнд. Ссучился за бабло продать наши диспозиции, численность на блокпостах и в городе. Кончай бывшего черноморца…

Только Пугач произнес свою губительную для меня команду, как на обочине раздался истошный крик. Там случился реальный форс-мажор, который мог и без меня сорвать намеченную сделку.

А произошло вот что… Кавказец, друживший в недавнем прошлом с обезглавленным ополченцем «Змеем», вывел по малой нужде ослепленного им же правосека. Да и «пришил» его после облегчения.

— Ты что натворил, совсем крыша едет? Мы тридцать человек условились передать! Ровно тридцать! — негодовал атаман, забыв про меня и подскочив к канаве с незапланированным трупом.

— Не знаю, он моей мамы коснулся своим поганым ртом, — оправдывался кавказец. — Надо было язык ему чикнуть, но я не стерпел и проткнул его кинжалом. Зачем я его ношу… Нервы.

— Батько, не кипятись, — нашелся адвокат горца. — Можно Крыма сплавить. Тридцатым пойдет. Тогда все тютелька в тютельку. Только форму с жмура пусть Тимур сам снимает. Крыму она пойдет.