Колонизатор - [10]

Накинул плащ-пелерину, прихватил коромысло с подвешенными горизонтально обручами, заплетенными веревочной сеткой, это он приспособил для переноски водорослей, и по налаженной тропинке спустился к устью долины. Вода стояла высоко, почти по колено. Коренастый зверь, похожий на бобра, но с тремя полосками вдоль спины и размером с чау-чау, стоя по пояс в этом форменном потопе, возбужденно верещал, выхватывал со дна морковки, свеколки, репки, и затаскивал вверх по склону вала, окружающего долину. Налицо была форменная паника.

Витян встал так, чтобы одна из пустых корзин оказалась рядом с бедолагой. Тот истошно завопил, и принялся с невероятной скоростью метать плоды в сетку. Оставалось повернуться вторым плечом, чтобы восстановить баланс. Когда с обручей уже почти сваливалось, рванул рысью вверх по тропе и вывалил все под навес для сушки рыбы. Вернулся. Вторая ходка, потом третья. Когда в четвертый раз пришел с пустыми корзинами, зверек уже еле двигался. В один обруч загрузил то, что было втащено на склон до его прихода, во второй – слабо шевелящегося хозяина спасенного урожая. И домой.

Соседа закутал в банное полотенце и устроил у теплого бока печки. Разболтал порошкового молока, добавил пару ложек меда и напоил теплым. Когда тот заснул, перенес на кровать и укрыл одеялом. Вернулся к урожаю. Здесь у него стационарного освещения не было, так что зажег и подвесил пару аккумуляторных фонарей. Перемыл, и, не разбирая по сортам, выложил все в один слой. Бетонная поверхность здесь сухая, так что до утра не заплесневеет. А лишняя вода стечет. Переоделся и забрался под одеяло к теплому боку посапывающего зверька.

Будильник сработал, как обычно, на рассвете. Дождь продолжался, поэтому освещение оставляло желать лучшего. Приготовил завтрак и пошел искать гостя. Тот ковырялся среди своих богатств и на приглашение к столу не отреагировал. Пришлось взять его за переднюю лапу и потянуть. Кстати, по строению это скорее рука. Ложку зверек взял охотно и, в общем, неплохо справился. Каша попала в рот почти вся. Морда строением напоминает собачью, с сильно выдавшимися челюстями, но щеки, или губы, не поймешь, как назвать, с боков развиты так, что не выпускают наружу то, что попадает в рот. И верхняя губа легко снимает с ложки содержимое. Подумалось, что зоологи отнесли бы это существо куда-нибудь к приматам. Хотя, по внешнему виду, если глянуть со стороны, можно наречь хоть барнотом, хоть ерсуком.

Всяк звучал по-своему, но жестами и, особенно, действиями взаимопонимание достигалось. Витян принес из контейнера стопку решетчатых ящиков, по которым его новый товарищ рассортировал то, что сохло под навесом. А потом потянул за штанину в сторону своего многострадального огорода. Надев плащ, завернул этого ненормального энтузиаста экстремального земледелия в непромокаемую накидку и взял на руки. Шерсть его напоминает кошачью. Неохотно сохнет. И мочить ее, ради совершенно бесцельной прогулки, никакого резона нет.

Спустились. За ночь вода совсем размыла песчаную перемычку в устье долины. Теперь она мчалась через то место, где был огород, беспощадно увлекая за собой плодородный слой. Ерсук буквально взвыл при виде этой картины. Обхватил человека за шею и совершенно по-человечески зарыдал. Такого зареванного и принес Витян несчастного зверька домой. Зато сухого. Снова теплое молоко с медом, и сердечные капли на кусочке сахара.

При виде такого горя трудно остаться безучастным. Помочь ничем нельзя, значит нужно отвлечь. Вспомнил, что у него еще с тех пор, как проводил бродяг, почти полтонны земли в мешках. Как раз под огородным навесом сложены. Значит, их не намочило. Если до окончания дождя горемыка барнот просидит без дела, то от горя или помрет, или умом тронется. А поскольку навесы, тенты и шатры он расположил так, чтобы перемещаться в тени от стоящего в зените солнца, то и от дождя они спасут.

В общем, взял зверя за руку и привел в контейнер. Показал стопы незаполненных пластиковых горшков. Потом вспомнил о том, чем снабдила его младшая сестренка, и вытащил из дальнего угла набор садовых инструментов с совочком, грабельками, тяпочкой и рыхлителем под детскую руку. Потом отвел горемыку на свой укрытый тентом огород и показал мешки плодородной почвы.

Тоска в звериных глазах уступила место некоторой осмысленности, ручонка выскользнула из ладони, а пластиковый мешок с инвентарем подвергся опустошению. Поскольку судьба детского ведерка и совка, присвоенных несколькими месяцами раньше, вызвали, мягко говоря, опасения, пришлось выдать земледельцу пустую консервную банку с проволочной ручкой.

Лило не переставая. Витян размышлял, копался в сети и изредка, надев плащ, поднимался на возвышенность, чтобы осмотреться. Пелена дождя сильно ограничивала обзор. Было видно только, что по всей равнине вода сплошным слоем скатывается в море, что река вздулась и вышла из берегов. Но катамарану и их лагерю угроз нет. Еще готовил еду и мыл посуду. На звон тарелок неутомимый боец аграрного фронта являлся как штык. Ел опрятно, почти по-людски. И, надо сказать, быстро совершенствовался.