Колония - [3]

Когда мы с Аленой женились, Юлька была еще студенткой и переехала жить в мою однокомнатную квартиру. Потом вышла замуж за Диму и у них родился Алешка.

Во время собеседования при приеме в Союз Журналистов меня приметил главный редактор Агентства Печати Новости. Ему нужен был металлург. Время было такое - металлургов. Всему - свое время. А потом открылась возможность и я поехал. За рубеж. В короткие. На пять-десять дней. По объектам экономического сотрудничества. Иногда на подольше - в пресс-центры международных ярмарок и выставок. Теперь предстояло сменить Николая Марченко, Мыколу, как мы его звали в нашей редакции, в одной из азиатских стран.

Отъезд заграницу невольно менял многое в нашей жизни. Так якорь, поднятый со дна, тащит за собой годами слежавшийся ил. С нашим отъездом естественно вроде бы выходило, что дети с Алешкой переберутся в двухкомнатную, тем более, что Аленины родители жили неподалеку от нас - дети могли им помочь в случае чего да и родители были на подхвате. Все это верно, все это так, но в душе у меня все восставало против того, чтобы в нашем доме, в моем доме жили пускай и родные, но все-таки другие. Неужели мне так и суждено весь век прожить, не имея собственного угла с книжными полками, картинами на стенах и письменным столом? Опять исчезает мираж стабильности? Много ли человеку надобно для простого человеческого ежедневного счастья? Мир в мире, интересное дело, свой дом да совет и любовь в этом доме. Так оно было и есть у нас с Аленой. Но оказывается, есть еще одно условие для ежедневного счастья - поменьше перемен. Если сегодня я знаю, что завтра, как и всегда, я поеду к себе в редакцию, а Алена - в свою театральную студию, что субботу и воскресенье мы проведем на даче, а отпуск - по турпутевке, то это - мираж стабильности. Переезд, разлука - из этого не выйти без потерь. Недаром замечено, что нельзя трогать стариков с насиженных мест, умрут. Даже собаки и кошки возвращаются на пепелища, птицы прилетают из теплых стран - инстинкт этот извечен. Сколько в моей жизни было домов? Разбомбленный войной в Пушкине, деревянная изба бабки в эвакуации, послевоенные коммуналки на Потылихе и в Каретном Ряду и, наконец, своя квартира, свой дом, свой мир с Наташей, который опустел после ее смерти, а теперь - наш с Ленкой. Разбазарят наше гнездо безалаберные дети...

Я приводил еще какие-то доводы Алене, но она, судя по всему, не слышала меня. Что делать?.. В нелегкие минуты своей жизни военный атташе России во Франции генерал Игнатьев, пятьдесят лет отслуживший в строю без страха и упрека, брал чистый лист бумаги и расчерчивал его надвое. Также сделал и я:

- Смотри, Ленусь, справа все "за", слева все "против".

- Что я должна разделить? - изумленно спросила меня Алена. - Что? И кого? О чем ты говоришь? Как мне разделить родителей и Юленьку надвое, себя пополам? Соображаешь, что предлагаешь?

Граница...

Случится так, что мы ее пересечем и все разделится. Кто-то и что-то останется по ту сторону, мы и что-то станем по другую. Черно-белый полосатый столб разделит все, что было здесь и там, пройдет через души, взгляды, судьбы...

- Спать пора, - устало сказал я и погладил Ленку по голове. - В четверг - к врачам. Немолодые уже, нельзя нам волноваться...

- Утро вечера мудренее, - поняла она меня.

Глава третья

Для отъезжающего надолго заграница начинается с загранкабинета в ведомственной поликлинике, для отъезжающего в короткие - с кабинета врача, где состоишь на учете...

И где я только не состою на учете?

В отделе кадров хранится серая трудовая книжка, где всего три скучных записи. За первой - шальная юность, пролетевшие, как один день, студенческие годы, чистое небо двадцатого съезда, салют Московского фестиваля, бескрайние поля целины. За второй - восемь лет в отраслевом издательстве, редактирование, журналистика, за третьей - АПН, и ни слова о главном - над чем трудился больше всего в жизни - о стихах, о сценариях, об Образе и Слове.

В парткоме тоже есть моя учетная карточка. Член КПСС. А как иначе?

И, конечно, член профсоюза. Даже не припомню какого. Раньше числился в тред-юнионе работников культуры, сейчас, кажется, в "школе коммунизма" совслужащих. Впрочем, какая разница? Что профсоюз, что местком, что цехком, даже ВЦСПС - все на одно плакатно-профсоюзное лицо. Из года в год одно и то же - почему паршиво кормят в столовой и где получить хороший продуктовый заказ? Квартира у меня есть, из пионерского возраста Сережка уже вышел, соцстраховской путевки не достать.

По документам Госавтоинспекции имею права и право водить личный автотранспорт. Право имею, транспорта нет. Как скопить, где купить, как обслуживать? А ремонт? А запчасти? А бензин?

Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту, как и Красный крест регулярно получают с меня взносы. Я обязан добровольно их сдать, иначе я - непатриот. Отсюда и выводы.

Получают мои копеечные дотации и Общество охраны памятников культуры. Но пока куда больше средств тратится на их уничтожение, чем на реставрацию.

Что же, куда ни кинь - везде клин? Нет, есть общество, которому членские взносы я плачу исправно и с удовольствием платил бы больше "Спартак". Мой футбольный фаворит. Состою также в яхт-клубе "Водник", но яхта - особый разговор, алые паруса души.