Колодец желаний - [7]

– У меня и так волосы чёрные, – заметил Вэн.

– Значит, тебя покрасим в блондина, – торопливо продолжил Питер. – А ещё купим такие магнитные штуки, которые можно надеть на нос, и будет похоже на пирсинг!

Вэн покачнулся вперёд и встал на колени.

– Мы можем сделать друг другу фальшивые татуировки!

Питер так широко улыбался, что Вэн увидел, как в свете фонарей блестят его зубы.

– Великолепный план.

Вэн тоже ухмыльнулся.

– Я ещё никогда ни на кого плохо не влиял.

– Правда? – изумился Питер. – А мне только и говорят, что я на всех плохо влияю.

Где-то с минуту они молчали и улыбались.

А потом Питер сказал:

– Надо идти домой.

Сердце Вэна тут же упало.

Придумывая план вместе с Питером, он совершенно испортил другой свой план – тот, который привёл бы его прямо к Коллекции. Питер уже открыл дверь и ждал, когда он переступит порог, так что вернуться к этому плану Вэн уже никак не сможет.

– Ага, – проговорил он. – Пожалуй.

Питер пропустил Вэна в дом первым. Тщательно заперев дверь, он пошёл вслед за Вэном по лестнице.

– Ну хорошо, – прошептал Питер, когда они дошли до его спальни. – Когда приводим план в действие?

Вэн задумался.

– Давай так: если мама через неделю не скажет, что мы отсюда уезжаем, мы покупаем первый альбом с дэт-металом.

– Пойдёт. – Питер в последний раз ему ухмыльнулся. – Спокойной ночи.

Потом дверь в комнату Питера закрылась, и Вэн остался один в пустом коридоре.

Он медлил, не решаясь идти дальше.

Что теперь?

Может быть, стоит опять пойти вниз? Но у Питера отличный слух, и сейчас он ещё не спит; он вполне может услышать скрип половиц под ногами Вэна. А ещё, снова пройдя по первому этажу, он рискует разбудить маму. Может быть, из дома можно выбраться как-то иначе – по какой-нибудь водосточной трубе или через балкон?..

Он всё ещё стоял в свете ночника из уборной, пытаясь решить, что же делать, и тут услышал:

– Вэн.

Вэн замер.

Это был тихий голос, почти шёпот. Тихие голоса не всегда добирались до ушей Вэна, даже если он использовал слуховые аппараты. Но этот голос пронзил его, словно игла.

Потому что этот голос вообще не проходил через уши – он звучал прямо в его голове. Неужели Барнавельт вернулся? Нет, ответил он себе. Голос явно принадлежал не белке. Он был каким-то странным, напоминал больше не голос, а звук – словно кусок ржавого металла, скрежещущего по стеклу.

Но голос произнёс его имя.

– Вэн, – снова повторил он.

В свете ночника не было видно ничего, кроме ковра и серых стен. Значит, голос слышался из чьей-то спальни.

Из его спальни.

– Вэн, – звал он. – Вэн.

Дрожа, Вэн подошёл ближе.

Голос стал громче. Когда Вэн открыл дверь, он уже эхом отдавался в голове, словно его звали сразу несколько голосов.

Прищурившись, Вэн вгляделся в темноту.

Комната была пуста. Миниатюрная сцена осталась нетронутой. Место, где он лежал на кровати, всё ещё было примято. Но голоса продолжали звать его.

– Вэн. – К зову присоединялись всё новые эхо, заполняя голову Вэна скрипучими звуками. – Вэн. Вэн. Вэн.

Шторы на окне едва заметно дёрнулись.

Сердце Вэна запрыгало в груди. Он медленно зашагал к окну. В глубине души ему хотелось отвернуться и убежать, желательно в какую-нибудь ярко освещённую комнату без окон. Но другая, более упрямая часть души хотела узнать, что же прячется за шторами.

А голоса обхватывали его, словно тонкие чёрные нити, притягивали всё ближе.

– Вэн. Вэн. ВЭН.

Он отодвинул штору.

Темнота.

И всё.

Она заполняла окно от края до края, лоснящаяся, густая, словно чернила.

Голоса тут же смолкли. Вэн наклонился ближе к окну. Когда небо успело так потемнеть, что на нём перестало быть видно и луну, и облака?

Темнота в окне пошла волнами. Лица коснулся лёгкий ветерок.

Только тогда Вэн понял, что окно открыто настежь. Между ним и темнотой не было даже стекла.

Между ним и твёрдой, движущейся темнотой.

Прежде чем Вэн успел отступить назад, тьма взорвалась.

Его облепили обрывки летящей тени. Маленькие, острые как иглы когти хватались за одежду. Клювы щипали волосы. Чёрные крылья хлопали вокруг его лица, не давая ничего увидеть. В воздухе кружились птицы, столько, что не сосчитать и никак не разогнать. Птицы схватили его клювами и когтями за пижаму и подняли в воздух. Ноги Вэна оторвались от пола. Через секунду, слишком изумлённый, чтобы даже вскрикнуть, он вылетел в открытое окно, окружённый стаей чёрных птиц.

Птицы перенесли его через задний двор дома Греев. Сквозь хлопающие крылья Вэн сумел разглядеть деревья, невысокую кирпичную стену, а потом свои ноги, висевшие над переулком.

Затем птицы отпустили его – так же быстро, как до этого схватили.

И тогда Вэн закричал.

Крик, впрочем, был недолгим.

Всего в нескольких футах внизу – примерно на такой же высоте, как от полога кровати до пола, – его ждало мягкое сиденье маленькой кареты, которую приводили в движение велосипеды. Вэн плюхнулся прямо на сиденье, хватая ртом воздух; он был настолько поражён, что даже не пытался двинуться.

В карету было запряжено два велосипеда. На обоих сидели люди в длинных чёрных плащах. Человек на левом велосипеде обернулся. Его плечи были широкими, лицо – недобрым. Пронзительные тёмные глаза смотрели прямо на Вэна.