Колодец - [8]

Девяноста шести километровая трасса соединяла два крупных районных города: Зубец и Ржевск, между которыми, приблизительно на равном удалении от того и другого, если смотреть по карте, в месте слияния двух полноводных рек Лыбедь и Снежеть, благополучно доживал то ли девятый, то ли десятый век небольшой заштатный городишко Нижняя Верея.

ГЛАВА 4. Странный пожар

Адрес деда Поликарпова Симаков раздобыл по случаю, когда лет десять назад в очередной раз накатило неодолимое желание взяться за колодец. Помнится, он тогда загорелся всерьёз и даже сварил металлическую опалубку для изготовления бетонных колец…

Но желание быстро отступило под натиском неотложных дел и колодец так и остался в проекте. Адресочек же деда-лозоходца, правда, сохранился. Он уже и не помнил, кто ему его тогда дал.

"Не напрасно ли еду? " — изводил себя сомнениями Симаков, упавший духом после трагедии с Антоном, — Жив ли ещё дед Матвей? Сколько ему сейчас? Годков за семьдесят?

Он выжимал из "Урала" всё, на что тот был способен. Раньше по "большаку" с рёвом проносились грузовики и автобусы, малолитражки и мотоциклы. А ныне по трассе хоть в футбол гоняй, машин мало и проезжают они довольно редко. Словно все шофера в радиусе ста километров внезапно вымерли от эпидемии чумы. Жизнь в Зубце и Ржевске вроде как замерла на месте. Не до строек века теперь и не до праздников. Народ в глубинке боролся за выживание в новых экономических условиях…

По сторонам пустынного шоссе простирались поля и леса, сказочный рельеф местности то и дело радовал глаз приятными пейзажами. Возвышешенности плавно сменялись красочными низменностями, изрезанными во всех направлениях многочисленными ручьями и речушками. Смотришь на эту отраду и душа радуется.

Одно только беспокоило — встречные деревушки на десяток-другой дворов, в большинстве своём стояли брошенные жителями. Почти все избы, предоставленные самим себе, с годами ветшали и рассыпались по брёвнышку.

Разор и запустение!

Тоска и тревога охватывали Симакова, когда он в очередной раз проезжал мимо таких вот неутешительных сельских развалин.

"Что ждёт нас завтра, если сегодня вон что твориться? " — вопрошал он сам себя и не находил ответа…

…Деревянно-кирпичная Нижняя Верея с пяти тысячным населением была в основном двух-трёх этажной. Выше городских зданий самоуправления возвышались только беленькие аккуратненькие церквушки с позолоченными маковками куполов, которые венчали восьмиконечные кресты, да два велико лепных собора, внушающих прихожанам законную гордость за свой красивый и неповторимый городок.

Впервые попавший в Нижнюю Верею приезжий чувствовал себя на его чистеньких узких улочках словно перенесённым на три-четыре столетия назад! Чувство это преследовало его повсюду, где бы он не находился, и не покидало до самого отъезда. "Поговаривают, что где-то в Подмосковье своя Верея имеется, — вспомнил Симаков и с гордостью подумал, — Да наша подревнее будет!

Он подъехал к городу минут через сорок и с огорчением увидел, что блага демократии проникли и в этот глухой, заповедный уголок России. Симаков давно не наведывался в здешние края и поэтому вид новенького, словно с картинки, элитного коттеджного посёлка, выросшего как по волшебству в ближайшем пригороде Нижней Вереи, неприятно поразил его.

Собственно, против самого посёлка Симаков ничего не имел, вся неприятность заключалась в том, что расположен он был не совсем удачно. Громадные особняки с обеих сторон оседлали трассу, ведущую в город, и основательно перегородили в него свободный доступ…

На фоне прозябающей в нищете сельской округи и самого города, этот супермодный и суперсовременный посёлок, каждый кирпич которого вопил о непомерной состоятельности своих владельцев, казалось откровенно вызывающе кичился своим неправедно нажитым богатством…

Симаков резонно предположил, что попадёт в Нижнюю Верею, проскочив через посёлок напрямик, но не тут то было!

Внезапно дорогу ему перегородил раскрашенный в красно-белую полоску опущенный шлагбаум. Он остановился перед ним и удивлённо осмотрелся. Только теперь он заметил, что посёлок и часть трассы, вдоль которой он вырос, огорожены высоченной оградой из сетки-рабицы, по верху которой тянулись закреплённые на фарфоровых изоляторах электрические провода.

"Мать чесная! — ахнул Симаков, — Никак под напряжением? Ой-ё-ё, что делается!"

За шлагбаумом, шагах в десяти, возвышались автоматические решетчатые ворота, створки которых украшал высокохудожественный, ручной ковки орнамент.

Пока Симаков глазел по сторонам, гадая, как же ему попасть в город, из изящной пластиковой будки, стоящей возле шлагбаума, вышел почёсываясь заспанный охранник с резиновой палкой в руке. Выглядел он каким-то помятым, на лице красовалась щетина трёхдневной давности и от него за километр разило свежим перегаром. Поигрывая дубинкой, секьюрити неспеша приблизился к мотоциклу и принялся демонстративно-брезгливо осматривать и запылённый транспорт и его владельца.

Возможно, от увиденного у охранника что то замкнуло в голове, потому что он неожиданно заорал на Симакова благим матом:

— Куда прёшь, дярёвня неотёсанная, мать-твою-перемать! Разуй глаза, сельпо немытое, видишь, въезд на территорию посёлка только по спецпропускам! Мать-твою-перемать!