Колодец - [29]

Эта ситуация проигрывалась на Земле сотни раз. Но Лоу хорошо знал, что всегда существует вероятность ошибки — и у компьютеров, и у программистов. Если они не учли какой-то мелочи, блестяще выглядевшая в теории операция на практике могла обернуться катастрофой с непредсказуемыми последствиями. Случись такое, ему самому и всему экипажу лучше всего будет навсегда остаться на орбите и забыть о возвращении. До сих пор, правда, никому из астронавтов не грозили линчеванием, но ведь все когда-нибудь случается в первый раз.

«Неужели я действительно такой неисправимый фаталист, каким меня все считают?» — пришла в голову дурацкая мысль. Он тут же прогнал ее прочь. Сейчас было не лучшее время для выяснения отношений с самим собой. Да и не стоило в решающую минуту забывать о доверии, которое испытывали к нему остальные участники экспедиции.

Бринк работал уверенно и точно, не отвлекаясь и не делая лишних движений. Лоу хорошо понимал его состояние: немец мысленно отсчитывал минуты до того момента, когда сможет вернуться на астероид и без помех заняться изучением доставшегося ему богатства. Он в чем-то даже завидовал несколько наивному, неподдельному энтузиазму Бринка. Когда-то и сам Лоу испытывал нечто подобное, но те времена, увы, безвозвратно прошли. Самому себе, правда, он мог признаться, что не прочь вернуть их хоть ненадолго. Бостон сильно сомневался, что сможет обрести прежнее состояние души на астероиде. Бринк — другое дело. Для него визит небесного «гостя» был, по его собственному выражению, «кульминацией всех жизненных трудов и устремлений, рождественским подарком с милю длиной», а для Лоу этот космический объект был лишь… камнем. Мертвым булыжником, на котором не росли трава и деревья, не водились крабы, тюлени и чайки, над которым не сияло солнце в голубом небе. Он усмехнулся своим мечтам. В это время года небо на Земле чаще бывает сереньким и затянутым тучами. Но лучше уж такое серое, с дождичком небо, чем этот черный, бесконечный провал. Наверное, именно поэтому ему нравятся туманы. Туман окутывает землю, защищает ее от космоса. В тумане чувствуешь себя ближе к родной планете.

«Ну вот, я должен был следить, чтобы Бринк не отвлекался и не тратил лишний воздух, а вместо этого ударился в лирику, как какой-нибудь поэт-графоман!» — обругал себя Лоу. Он встряхнулся и сосредоточился на креплении взрывных устройств.

Потом они снова очутились в шлюзе, дождались за закрытой дверью, когда корабль вдохнет в крошечное помещение достаточно воздуха, и давление уравняется. Было просто блаженством опять очутиться в кают-компании. Кора встретила их у порога и сразу захлопотала, как наседка вокруг цыплят.

— С вами все в порядке, Людгер? — спросил Лоу, как только они сняли шлемы и обрели возможность общаться нормально, без помощи интеркома.

Несмотря на прекрасную работу вмонтированной в скафандр системы поглощения отходов, лицо и шею ученого покрывали крупные капли пота.

— Все хорошо, коммандер. Danke.[9] По-моему, мы справились отлично. — Он бросил взгляд на хронометр. — И по времени уложились. — Стягивая с себя космический костюм, Бринк добавил: — А вы знаете, коммандер, я ведь с детства страдаю высотобоязнью!

— Первый раз слышу! — удивленно моргнул Лоу.

— Первый раз у меня она проявилась в шестилетием возрасте. — Глаза Людгера мечтательно затуманились. — Мы были на экскурсии всей семьей, и отец затащил нас на верхушку Кельнского собора. Мне было страшно, но пришлось делать вид, что я тоже восхищаюсь открывшейся панорамой. С тех пор страх высоты меня не покидал. Но я обнаружил отличный способ справляться с ним. Оказывается, не нужно смотреть вниз, вот и все. В космосе, конечно, нет ни верха, ни низа. Между прочим, на мою фобию это обстоятельство действует отвлекающе. На мозг, правда, тоже.

— В жизни бы не догадался, — сказал Лоу и, выбравшись из скафандра, подплыл к пульту управления. — Как дела на Земле, Кен?

— Хьюстон заканчивает последнюю контрольную проверку доставленных вами «игрушек». — Лицо Бордена было более серьезным и сосредоточенным, чем обычно. — По предварительным данным, координаты совпадают с расчетами. Вы отклонились не больше чем на полметра в каждой точке.

— Естественно, — довольно прогудел Бринк, вытирая лицо полотенцем, изготовленным из ткани с высоким уровнем адсорбции.

— А теперь что? — не выдержала Мэгги Роббинс.

— Как только Хьюстон даст «добро», — бодро ответил Борден, — мы отойдем на безопасное расстояние. Визуально это будет выглядеть так: сначала мы резко провалимся вниз, а потом рванемся вперед.

— А потом? — не унималась дотошная журналистка.

— Потом будем сидеть и ждать. Сигнал к взрывателям поступит из Хьюстона. Если все пойдет по плану, орбита объекта перейдет на стационарную круговую, и он останется на месте, а не умчится обратно в космос. Тогда мы сможем догнать его и вращаться вместе с ним вокруг Земли, сколько захотим. Точнее, сможем сделать столько витков, сколько предусмотрено программой экспедиции.

Девушка молча кивнула. Через минуту в динамике громкой связи зазвучали слова наблюдателя из ЦУПа: «Отлично сработано, друзья!» Послышались приглушенные аплодисменты.