Колодцы предков - [6]

О печи для центрального отопления все как-то забыли. Метек со всего дома приволакивал всевозможные ключи и железки, его двенадцатилетняя сестра Магда, по поручению матери, готовила в кухне ужин, Адам со Сташеком, сопя, трудились над запорами шкатулки, а Ханя, стоя над ними, ни на минуту не спускала глаз с их рук, как стервятник с падали.

Поздно вечером тяжкие труды увенчались, наконец, успехом. Висячий замок удалось снять, один из боковых — отпереть, а второй сломали. Жутко взволнованная и донельзя расстроенная Ханя собственными руками приподняла тяжелую кованую крышку.

Разочарование было столь велико, что, казалось, им пропитался даже воздух в комнате. Глаз присутствующих не ослепил блеск драгоценных камней или золота. В шкатулке находились только бумаги — множество пожелтевших от времени бумаг. Некоторые из них были сложены вчетверо, некоторые свернуты рулонами, некоторые перевязаны шнурками с печатями. Часть бумаг от времени не только пожелтела, но и повыцвела, часть казалась более новыми. 'Но ничего, кроме бумаг, в шкатулке не было. Одни бумаги, ни драгоценностей, ни оружия, ни боеприпасов!

— Эээээ! — только и произнес Метек, сразу теряя всякий интерес к находке.

Ханя наконец расслабилась и почувствовала, что ноги ее больше не держат. На всякий случай поворошив бумаги и заглянув на дно, она бессильно опустилась на стул.

— Ну и слава Богу, что бумаги! — попытался утешить супругу Адам Дудяк. — Представляешь, сколько бы мы намучились, будь здесь и в самом деле мины и гранаты!

— От некоторых бумаг шуму не меньше, чем от мин и гранат, — отозвался многоопытный старший сержант и взял в руки первый попавшийся документ. — Что такое? Ничего не понять!

Адам вместе с ним склонился над листом бумаги, заглядывая Сташеку через плечо. Ханя преодолела слабость и вытянула из шкатулки другую бумагу. И в самом деле, написано вроде по-польски, но какими-то странными буквами, с крючками и загогулинами.

Сташек, спотыкаясь на каждом слове, с трудом разбирал написанное:

— Я… и. же…одпис…ши…ся…. А, «Я, ниже подписавшийся»… Ну и каракули, каждая буква — просто рисунок, а не буква! Делать им было нечего — так вырисовывать? «Антоний при…его…», нет, Антоний Грегорчук, чтоб им пусто было! «За… вля… стоящим…, заявляю настоящим», нет, сил моих больше нет!

Старший сержант бросил неприязненный взгляд на шкатулку, битком набитую этими нечитабельными документами и задумался. Ханя на своем документе разобрала только дату, но этого было достаточно — 1887 год. Она тоже бросила взгляд на содержимое шкатулки, но в ее взгляде недовольства не было. Новая мысль пришла в голову женщине, и от нее порозовело доселе бледное лицо. С присущей ей энергией Ханя принялась осуществлять новую идею.

— Макулатура! — пренебрежительно произнесла она.

— Старые ненужные бумажонки! Наверняка кто-то от немцев прятал, теперь это никому не нужно. Сжечь все и делу конец! Одна шкатулка пригодится.

Сташек Вельский покачал головой:

— Ни в коем случае! Нельзя старинные документы так просто выбросить или сжечь. Документы официальные, пусть сначала официальные власти и ознакомятся с ними.

Вынув из шкатулки вчетверо сложенный лист плотной бумаги с подписями и печатями, он прочел по складам:

— «Мельница… с прилегающими… угодьями… пруды… на… реке… в собственность… Иеремии Борковскому… за триста рублей серебром наличными…» — И прокомментировал: — Что так дешево? А, нет, тут написано — еще что-то добавил…

Супруги молча смотрели на старшего сержанта — Адам недоверчиво, Ханя недовольно. Метеку стало неинтересно, и он отправился на кухню подкрепиться после пережитых эмоций.

— Похоже, это акт купли-продажи, — сказал старший сержант. — Составлен в тысяча девятьсот третьем году. Написано «Ковельский уезд», это теперь в Советском Союзе. Копия официально оформлена по требованию «вельможного пана Иеремии Борковского».

— Да кому это теперь нужно? — нетерпеливо перебила Ханя. — Кто сейчас станет качать свои права на мельницы и пруды? Да и развалилась, поди, та мельница… Все это уже недействительно…

— …зато интересно! — не уступал Сташек. — Историю надо знать!

В комнату вбежала Магда, которой Метек сообщил о старых документах.

— Это надо обязательно передать в музей! — защебетала девочка. — У нас в школе недавно была лекция, так пан лектор сказал — все, что старое, обязательно передавать в музей. У людей много накопилось старых вещей, только зря пропадают, а в их музее не хватает этих, как их… экспонатов! Есть тут недалеко музей, в Ливе.

Ханя опять вся напряглась, а Сташек Вельский, наоборот, обрадовался и со вздохом облегчения бросил в шкатулку трудночитаемый документ. Прекрасная мысль! А главное, ему, как представителю официальных властей, не надо больше ломать голову над проблемой, имеет ли он дело с официальными документами, о безопасности которых милиция в его лице обязана позаботиться, или просто с частной находкой, до которой милиции, в его лице, нет дела. Если же находка передается в музей, проблема разрешается сама собой.

Итак, Сташек Вельский поддержал предложение девочки. Адаму тоже понравилась идея с музеем. От старых бумаг ему, Адаму, пользы никакой, а вот если преподнести их в дар музею, да еще официально оформить дарственную в горсовете, да еще немного поднять шум вокруг благородного поступка — глядишь, от городских властей можно будет получить и кое-что взамен… Правильно, очень хорошая мысль, он, Адам, лично доставит старинные документы в музей!