Колодцы предков - [18]

Лучше бы он не спрашивал! Ответа все равно не получил, потому что четыре бабы одновременно стали кричать, каждая свое. Люцина хотела знать, сколько времени прошло между визитом упомянутого обманщика и обнаружением трупа, Тереса выражала возмущение методами работы польской милиции, меня интересовало, сообщил ли милиции Франек о визите обманщика, мамуля опять ударилась в воспоминания. У тети Яди кончилась пленка, она тоже присела к столу и поинтересовалась:

— Пан Франек, а вы их понимаете, когда они вот так сразу все говорят?

— Понимать-то понимаю, — опять с ангельским терпением ответил хозяин, — да вот только отвечать им не успеваю.

Тетя Ядя попыталась нас утихомирить:

— Да тише вы! Спрашивайте по очереди, иначе так ничего и не выясним. А мне тоже интересно знать, это был тот же самый или другой? Я имею в виду — тот тип и труп.

Поскольку это интересовало абсолютно всех, все замолчали и Франек наконец получил возможность ответить. Он энергично покачал головой:

— Откуда? Совсем другой! Покойник был и моложе, и вообще не похож А о том я милиции не сообщил. Сначала не было времени — сенокос, потом забыл, а как вспомнил — картошка подоспела.

— Узнаю я наконец, как он выглядел? — прорвалась со своим вопросом Тереса.

— Который из них? Покойник или тот, что сюда приходил?

— Тот, что приходил сюда, уже целый час добиваюсь!

Франек задумался. Мы терпеливо ждали. Наконец услышали:

— Ну как выглядел? Обыкновенно выглядел, ничего такого особого. Одет по-городскому — костюмчик, рубашка белая, при галстуке. Никаких т&м джинсов, никаких ковбоек. Не лысый, не кудлатый, такой средний. Ниже меня, но потолще, в теле, морда вот этакая, и нос тоже большой, малость розлезлый. Ну вроде как его корова языком вылизала — и волосы прилизанные, и нос.

Слушая, Тереса взволнованно поддакивала:

— Точно он! А нос такой приплюснутый, большой, но не торчит, правда? Брови заметные, густые и широкие, а морда красная?

— Точно, он! А вы его видели?

Тереса посмотрела на нас с торжеством и одновременно с ужасом.

— Это он! — торжественно заявила она. — Тот самый, что был у меня в Гамильтоне! Уже поздней осенью явился, мы вернулись с озера. И что вы на это скажите?

Мы тупо глядели на нее — ни одной творческой мысли. Да и трудно было вот так, с ходу, что-то сказать на это.

Не отвечая на конкретный вопрос, я бросила в пространство абстрактное замечание:

— Вот почему милиции так трудно бороться с преступностью! Никто не желает ей помочь, никто не хочет сообщить ни о каких фактах. Ни Тереса, ни Франек ни слова не проронили об этом подозрительном типе. Как знать — скажи они вовремя, убийца бы уже сидел за решеткой, а непонятная история давно бы разъяснилась.

— Эээ! — пренебрежительно махнула рукой Люцина.

— Г… бы сидело! То есть, того… я хотела сказать, пользы им от сообщения Франека никакой! Тот тип уже был в Канаде, прямо летучий голландец какой-то. Давайте лучше установим очередность событий: когда приплюснутый был здесь, когда в Канаде, когда труп нашли.

Тереса с Франеком поднапряглись и вспомнили: в Воле подозрительная личность появилась в июле, где-то в середине месяца, Тересе в Гамильтоне этот тип нанес визит 10 сентября, а труп в болотце под Волей был обнаружен 17 октября. Франек признался нам, что покойника наверняка сочли бы очередной жертвой отмечаемых в этот день по всей Польше именин Терес и Ядвиг, если бы не наши адреса…

Подсчитав, мы пришли к выводу — облизанный коровой мошенник вполне мог стать убийцей, ибо за период с 10 сентября до 17 октября он вполне мог совершить кругосветное путешествие, не то что проделать путь из Канады в Польшу.

— Стоило бы все-таки сообщить о нем следственным органам, — повторила я.

— Отвяжись! — коротко отрезала Тереса, а Люцина обратилась к Франеку:

— Ты сказал — «Шлялись тут всякие». Кто еще шлялся? Тоже спрашивали про нас?

— Тоже, — подтвердил Франек. — Появился уже в этом году, весной. Я аккурат картошку сажал, и свиньи поросились, так что времени не было, опять приходилось вертеться, но этого я уже лучше запомнил. Этот был симпатичнее. Молодой, лет двадцать пять, не больше, худой парень, повыше меня будет, да ведь теперь молодежь вся такая пошла, не знаю, куда растут…

— Худой, говоришь? — заинтересовалась Люцина. — Нездоровая худоба?

Мамуля была шокирована:

— Что это тебя так заботит здоровье какого-то бандита?

— Да нет, бандитом он не был, — возразил Франек. — Симпатичный парень, сразу видно. И обхождение культурное. Представился нормально, я даже фамилию помнил, сейчас немного подзабыл. Что-то такое от олыпины, Ольшевский или Олыиинский. И на больного не похож, парень здоровый, только что тощий и высокий. А спрашивал про то же самое — о дяде Франеке и его детях.

— А ты не спросил, зачем ему это?

— Как же, обязательно спросил. Он сказал о каком-то деле, которое тянется уже много лет и с этим делом пора давно покончить.

— Какое дело? — встревожилась мамуля.

— А он не пояснил, только сказал — очень старое, можно сказать, старинное. Еще с царских времен тянется.

— Не иначе как прадедушка, поручик царской армии, пропил казенную саблю и теперь с нас хотят взыскать стоимость, — предположила я.