Колодцы ада - [45]

— Вы видели, какого он размера? — спросил Дэн.

Шериф кивнул. Он широко развел руки, как будто он был рыбак и рассказывал об улове. — Большой. Очень. Одна большая клешня, другая поменьше. Но большая клешня раз в шестьсот больше, чем у омара.

— А как насчет головы или тела? Вы рассмотрели?

— Нет, — сказал Картер. — Все произошло очень быстро. Хантли был сзади, и я увидел только клешню и верхушку головы. Она была как бы искривленной и костистой. Как шлем, только зеленовато-черная и пятнистая.

Дэн посмотрел на меня.

— Это мог быть один из них, не так ли? Джимми или Элисон. Или этот парень, Карлен.

— Я не возражал бы, если это Джимми или Элисон, — сказал я. — По крайней мере, я мог бы попробовать поговорить с ними.

Картер Уилкс уставился на меня, как будто я сказал непристойность.

— Поговорить? Что, черт возьми, это значит?

— То и значит. Раньше я ведь с Джимми говорил. Я мало чего достиг, но я не знал, что происходит.

— А теперь знаешь?

— Я знаю больше, чем раньше. По-моему, я знаю, почему они превратились в ракообразных, и могу помочь им.

Картер упер руки в бока и вздохнул.

— Если ты не зарываешься. Думаешь, ты можешь пойти туда, в эти чертовы заросли, и поболтать с этим раком-убийцей, который только что порвал на лоскуты пять человек?

— Я могу попробовать, не так ли? — спросил я.

— Не понимаю, зачем тебе это, — проворчал он.

Вмешался Дэн.

— Картер, — сказал он. — Джимми и Элисон были прекрасными, добрыми людьми, и то, что случилось, не их вина. То, как мы с Мейсоном понимаем все случившееся, сводится к тому, что их использует какой-то древний разум, который сохраняет свой род в колодцах под землей и сейчас решил возродиться.

— Разум? О чем ты? Какой разум?

Дэн пригладил несуществующие волосы.

— Я не совсем уверен. Но люди в этих местах уже на протяжении столетий рассказывают о зверях, живущих под землей, и я убежден, что эти легенды имеют под собой основу. Надо делать еще анализы, но уже теперь ясно, что вода здесь уникальна и что организмы в ней особенны и необычны. Не вина Джимми, что он и Элисон пили эту воду. Они знали, что там эти организмы, не более, чем я. Они — невинные жертвы того, что находится под землей. Если выражаться на полицейском языке, то они заложники. Они ведут себя так, потому что испытывают сильное стороннее воздействие и у них нет выбора.

— Поэтому я бы лучше поговорил, чем стрелял, — сказал я тихо. — Они заслуживают шанса.

Картер хрюкнул.

— А тебе не кажется, что ты тоже заслуживаешь шанс? Они напали на тебя дважды. Что, как ты думаешь, случится, когда ты пойдешь к ним в глубину этих кустов? Что оно, по-твоему, будет делать? Пожмет тебе руку и поздоровается?

— Надо посмотреть, — ответил я. — Ведь если я не пойду, никто другой не пойдет.

— Точно, черт побери, — лаконично заметил один из помощников.

— Я мог бы запретить, — сказал Картер. — Это дело полиции, и я мог бы приказать тебе убираться ко всем чертям и прекратить вмешиваться.

— Но ты этого не сделаешь.

— Не сделаю. Мне тоже нравились Джимми и Элисон. И по-моему, если ты думаешь, что есть шанс, то начинает говорить моя совесть. Не долг, не разум. Совесть. Поэтому я даю тебе пять минут. Понял? Пять минут, не больше, а потом мы пустим слезоточивый газ и начнем стрелять.

Я нервно ухмыльнулся.

— По-твоему это то, что нужно?

— То самое. Я не хочу, чтобы еще одна семья вот так кончила только потому, что мы добры к крабам.

— Хорошо, — сказал я. — Я понял.

Я взял перчатки у помощника Картера и обмотал нижнюю часть лица шарфом Дэна. Когда я заправлял штаны в носки, прибежал, пыхтя, помощник Мартино и сказал, что штаб послал две машины с подкреплением, ружьями и с противотанковым ружьем. Вместе с противотанковым ружьем ехал в качестве эскорта сержант Комински из госбезопасности, но это Картера не волновало. Уж сержанта-то он приструнит.

— Хорошо, Мейсон, — сказал Картер, глядя на часы. — Пять минут пошли. Что-нибудь случится — кричи. Можешь орать как резаный — в зависимости от ситуации.

— Можешь на это рассчитывать, — кисло сказал я.

Я старался не останавливаться и думать, что я буду делать, когда проникну сквозь кусты. В какой-то момент я так сильно колебался, что если бы кто-нибудь скомандовал: «Не ходи!», это убедило бы меня остаться по эту сторону кустов и смотреть, как ракообразные разлетятся в клочья.

Дэн положил мне руки на плечи.

— Тебя никто не заставляет, — сказал он тихо.

— Я знаю. Не напоминай.

— Тогда пошел. Удачи.

Картер подошел и вручил мне «Полис Спешиал» тридцать восьмого калибра.

— Ты знаешь, как этим пользоваться?

— Не совсем.

— Ты видел «Старски и Хатч»?

— Да, черт побери.

Картер поднял мясистую руку и схватил ее другой, как бы поддерживая ее и выставив вперед палец, изображавший пистолет.

— Вот так. Зафиксировал, прицелился, нажал крючок. Не паникуй и целься во что-нибудь важное: голову или глаза.

Я неуверенно посмотрел на пистолет в моей руке. Почему-то стрельба была американской реакцией на все проблемы. Возможно, именно поэтому я оставил психиатрию. Все, что хотели люди для того, чтобы бороться с проблемами, — некий психологический выстрел.

— Пять минут, — сказал Картер и отвернулся.