Колобок идёт по следу. Книга вторая - [4]
— Что значит «биби-моки»? — спросила учительница Люся у щекастого Севы.
— Это имя такое. Значит Большая Биби.
Над поселком разнесся рев начинальника. Интернатники кинулись в класс. Люся вошла последней. Как только она переступила порог, все сделали стойку на лапах. Люся сказала:
— Блюм!
И они блюмкнулись.
— Кара-Кусек, к доске.
Тушканчик в джинсовой жилетке вышел из-за парты и сделал прыжок через всю комнату. По дороге он перевернулся и шлепнулся у доски уже лицом к классу. Люся не знала — так это положено ему или это хулиганство. От того, кто жует дачные окурки, всего можно ожидать.
Но класс не насторожился. Значит, все в норме. Вряд ли Кара-Кусек после беседы с директором станет ещё хулиганить и напрашиваться. Он стоял у доски и грыз мел.
— Напишите, пожалуйста, свое имя.
Тушканчик написал правильно:
КАРА-КУСЕК.
— Теперь просклоняйте его по падежам.
Кара-Кусек принялся склонять. Он говорил и писал:
— Именительный — кто? что? Кара-Кусек. Родительный — кого? чего? кого нет? Кара-Кусека. Дательный — кому? чему? Кара-Кусеку…
Он дописал до предложного падежа и приготовился скакнуть на свое место.
— Нет, нет, — остановила его Люся. — Вы куда? Куда? Склоняем дальше.
— Склоняем дальше, — согласился интернатник. — Слово «куда». Именительный: Куда. Родительный — кого? чего? кого нет? Куды. Дательный — кому дадим конфетку? Куде…
Он просклонял эту «куду» до конца. Люся была настолько потрясена таким склонением по падежам, что не могла сделать ни одного замечания.
Тогда она задала свой гостевой вопрос:
— А что вы возьмете, если пойдете в гости к новым знакомым?
— Цветы! Цветы! — засуетилась белочка с первой парты. Это она так подсказывала.
Люся строго посмотрела на нее. Но Кара-Кусек не нуждался в подсказке.
— Капусту. Три кочана, — сказал он уверенно.
— А если я не люблю капусты?
— Мы сами съедим. Чтобы она не пропадала.
— Кто мы?
— Иглосски и ещё Биби-Моки.
Люся поняла, что она со своими цветами бессильна против вкусной капусты Кара-Кусека. И она уступила.
— Вы свободны, Кара-Кусек.
Жилеточный тушканчик сделал прыжок через весь класс. В воздухе он перевернулся и приземлился прямо на парту.
Люсе очень нравился искрящийся белизной горностай, сосед Кара-Кусека. Она заглянула в Получальник:
— К доске пойдет Снежная Королева.
Горностай белым призраком скользнул вперед. Встал, нервно подбрасывая кусочек мела.
— Напишите, пожалуйста, такое предложение:
«Снежная Королева любит танцевать».
Горностай написал:
СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА НЕ ЛЮБИТ ТАНЦЕВАТЬ.
— Хорошо! — сказала Люся. Потому что ошибок не было. Хотя она совсем не знала, как к этому относиться. — Напишите ещё:
«Вчера Снежная Королева играла с маленькой сестрёнкой».
Горностай молча повернулся и опять написал не то:
ВЧЕРА СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА ВЫСЛЕЖИВАЛ ТЕМНОТЮРА.
Весь класс вздрогнул.
— Я же просила вас написать, что вы играли с маленькой сестрёнкой.
— Я не играл с маленькой сестрёнкой, — возразил горностай. — У меня нет сестренки.
Люся хотела разузнать — кто такой Темнотюр и почему класс его боится? Но не стала, а повела урок дальше.
— Напишите вот что: «Сегодня ярко светит солнце и желтеют одуванчики».
Тут Сева Бобров поднялся. Он был взволнован:
— Как же он может написать, что желтеют одуванчики, когда они завяли? Они ж не желтеют. И солнце совсем не «очень яркое». А так себе солнце.
Хулиганистый Кара-Кусек закричал с места:
— Осень же! Осень на дворе! Вы что?!
Разгорался скандал. Хорошо, что вошел дир с очередным подносом. С очищенной картошкой в этот раз.
— Всё! Всё! На сегодня хватит! Перерыв!
Меховой поток бесшумно смыл его и скрылся на лужайке. Поднос опустел.
— Пройдемте ко мне в кабинет, девочка Люся. Надо оценить первый день работы.
Они сидели в директорском доме. Солидно пили из чашек что-то непонятное: то ли картофельный чай, то ли помидоровый кофе.
— Как прошли ваши уроки?
— Хорошо, — ответила Люся. — Но под конец они взбунтовались.
От удивления дир даже встал из-за стола:
— Как так?
— Надо было написать предложение: «Сегодня ярко светит солнце и желтеют одуванчики». А они отказались.
Дир посмотрел в окно:
— А разве они желтеют? Да и солнце не очень яркое…
Потом он спохватился:
— Я вам объясню, в чем дело. У наших интернатников плохо обстоят дела с обманизмом.
— С чем? — спросила Люся. Теперь она оторопела.
— С обманизмом. Они обманывать не умеют. Всегда говорят правду. Мы даже в интернатскую программу такой предмет ввести хотели обманизм… сочинизм. Но преподавателя найти не можем. Кстати, вы не могли бы взяться?
— Нет, — ответила Люся. — Это не для меня.
— Может, вы кого-нибудь порекомендуете?
— Я подумаю. Это очень сложное дело — обманизм. Нас всегда учили говорить правду.
— Но не врагам, — возразил Мехмех. — А наши малыши даже охотнику Темнотюру правду скажут. Он их спросит: «Где ваши старшие?» Они ответят: «Их нет. Матушка Соня в ночевальне спит. А Меховой Механик в тоннельный склад ушел». После этого сажай их в мешок. И неси на живодерню. Люся, вы же не станете врагам правду говорить?
И Люся представила себе, как гуляет она, допустим, где-то в районе Кутузовского проспекта, около секретного завода. И подходит к ней чужеземный шпион, замаскированный под нашего крестьянина: в лаптях, с кинокамерой на боку и с сигарой во рту. И спрашивает:
