Коллонтай. Валькирия и блудница революции - [12]
Маслов прочел цикл лекций в Германии. Коллонтай же приехала на съезд социал-демократов в Мангейм. Ее пригласили по рекомендации Карла Каутского и Розы Люксембург. Здесь она познакомилась с Карлом Либкнехтом, Кларой Цеткин, Августом Бебелем. Либкнехт был явно неравнодушен к ней, и она отвечала взаимностью.
В Берлине Коллонтай встретилась с Масловым. В Петербурге он встречаться боялся, остерегаясь огласки.
Берлин Александре не нравился. "Представь, Танюся, это Берлин! — писала она Щепкиной-Куперник. — В таких квартирах ютятся плохо оплачиваемые рабочие… Сыро, темно… Меня возили смотреть. 650 тысяч семейств живут в перенаселенных квартирах! И это в "благоустроенном" Берлине. Иногда так ненавидишь весь этот мир контрастов…"
Однако Шурочку сильно тяготило то, что после их свиданий он, боясь жены, сразу спешил домой. Тайные встречи с любовником стали утомлять Александру. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.
Зоя писала Александре: "…Видела Мишку, жаловался на тебя: "Мамочка к себе на версту не подпускает, только здоровались, да прощались, да за обедом три часа сидели". — "Что ж ты ей прямо не сказал?" — "Как же скажешь, мама стала такая раздражительная. Все Маслов да Маслов…" Ревнует <…>".
А вот как Коллонтай представляла себе "будущий социалистический город": "…Красивые особняки в садах. Все особняки оборудованы всей современной техникой… Каждый живет сообразно своим индивидуальным склонностям, вкусам…" Маслов же считал это "наивной восторженностью гимназистки".
Когда Александру навещал сын Миша, для нее наступал настоящий праздник. Она писала Тане: "На душе — относительно покойно и ясно. Жду своего сына — это праздник. Мечтаю о том, как мы с ним будем "питаться" заграничной жизнью… Это особенная радость — показать хорошее, любимое, интересное "собственному" большому сыну…"
Но праздник быстро кончался. И Александра жаловалась той же Щепкиной-Куперник: "Я только что проводила Мишу и шла на почту с душою, полной той холодной тоски, какую познала только здесь, за границей, в период моего одиночества. Странно, что эта холодная тоска, ощущение одиночества, никому ненужности является у меня особенно ярко всегда в шумном и людном Париже".
В Париже Коллонтай снимала комнату в скромном семейном отеле "Босежур" на улице Ранелаг, р. 99 в пригороде Пасси. Она почти никуда не выходила, работая над рукописью новой книги "По рабочей Европе". Героями книги были Жан Жорес и Жюль Гед, Эмиль Вандервельде, Виктор Адлер, Отто Бауэр, Камиль Гю-исманс, Карл Каутский, Вильгельм Либкнехт, Роза Люксембург, Клара Цеткин. По поводу этой книги, вышедшей в Петербурге в 1912 году, Александра писала из Берлина своей подруге Варваре Волковой: "Не хватает у немцев революционного духа, знаете, не боевых фраз, а этого стремления вперед, энтузиазма, веры во что-то светлое, что ждешь после борьбы. Конечно, они деловитее, быть может, даже более знающие, но это все-таки чужие…"
Маслову в Берлин Александра сообщила, что остается в Париже. Более четверти века спустя в своем дневнике Коллонтай вспоминала: "В первый раз за годы близости с П.П. я забываю о нем и в душе не хочу его приезда в Париж. Его приезд значит, что он меня запрет в дешевом отельчике с окнами во двор, что я не смею днем выйти, чтобы партийные товарищи меня случайно не встретили и не донесли бы Павочке. <…> Все это было столько раз — я не хочу "плена любви". Я жадно глотаю свою свободу и одиночество без мук. <…> Я начинаю "освобождаться" от П.П.". Но Петр Павлович вместе с семьей тотчас примчался во французскую столицу вслед за любимой и поселился на Монпарнасе. К десяти часам ему приходилось возвращаться от любовницы к жене, поскольку ни одна библиотека в Париже не работала позднее, чем до половины десятого. Впрочем, Павлина уже, вероятно, догадывалась об измене мужа. Александру этот подкаблучник начал уже раздражать.
Ужин с Масловым быстро переходил в споры о земельной ренте, о законе народонаселения, вообще о демографии, о социальном неравенстве и классовой борьбе. Но любовники соглашались в главном: для большевиков демократия — только лозунг, средство для захвата власти, которую они потом никому не собираются отдавать… А вот для нас, меньшевиков, демократия, свобода для каждого — не средство, а цель. Без ее достижения политическая борьба бессмысленна.
Коллонтай активно участвовала в стачке парижских домохозяек. Она вспоминала: "Я участвую с увлечением в стачке <…>, — писала она впоследствии в своих неизданных мемуарах. — Я на митингах, на собраниях, нас хватает французская полиция <…>. Выпускает, и я снова на трибуне. Я горю с ними за общее дело".
Восемь лет спустя Александра Михайловна вспоминала, как ожидала свидания с Масловым: "Дивное утро. Цветет белая акация, пьянящий запах и знакомый. Он с чем-то связан. Ах да: белые душистые гроздья акации в пригороде Парижа — Пасси, 1911 год. Я живу в дешевом отеле и питаюсь больше земляникой и сырками. Почти не выхожу. С утра до вечера пишу "По рабочей Европе". В третий раз переписываю всю рукопись… А по вечерам сижу у окна, дышу белой акацией, жду к себе П.П…Наши радостные встречи, наши скромные ужины, сыр, хлеб, масло, земляника. И, конечно, разговоры о падении земельной ренты и о законе народонаселения. Хорошо, радостно… Я хлопочу о переводе и издании его книги в Германии. И тут же вечный страх П.П.: а вдруг его жена, Павочка, узнает, что он у меня? Павочка безмерно ревнива. Как я любила, страдала от его уколов, что так непонимающе, чисто по-мужски наносил мне П.П. И все-таки я его любила со всей мукой и искренностью. И вот разлюбила. Значит, это возможно? Это только в юности веришь, что если полюбишь, то это навсегда…"
Мы привыкли к традиционным образам народных мстителей, презренных предателей и фашистских захватчиков, творящих немыслимые зверства на оккупированной в годы Великой Отечественной войны территории Советского Союза. Но какими были эти люди на самом деле? Как жили, боролись и умирали в то страшное время? Автор рассказывает о трагедии войны и оккупации на основе новых архивных документов и отвечает на многие вопросы, которые историки прежде обходили пристальным вниманием.
В новой сенсационной книге известного историка главное внимание уделено малоизвестным аспектам Сталинградской битвы и связанным с ней мифам. Рассматривается весь ход кампании 1942 года, от принятия Гитлером в апреле 1942 года плана «Блау», предусматривавшего захват Кавказа и выход на Волгу, и вплоть до капитуляции 6-й немецкой армии в Сталинграде 2 февраля 1943 года. Особое внимание уделяется соотношению потерь сторон альтернативным вариантам развертывания Сталинградской битвы.Книга написана на основе уникальных и никогда не публиковавшихся ранее архивных материалов.
На протяжении более полувека фигура Лаврентия Берии остается одним из самых мрачных символов сталинской эпохи. Само его имя стало синонимом слова "палач". А при жизни он был объектом культа, сначала, в 30-е годы, в Грузии и в Закавказье, а после переезда в Москву в 1938 году - и по всему Советскому Союзу. После же своего ареста и казни Берия стал восприниматься советской и мировой общественностью как исчадье ада. Эта книга - попытка без гнева и пристрастия разобраться в судьбе этого человека.Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России и СССР.
В новой книге известного российского историка рассказывается об одной из крупнейших битв Великой Отечественной войны — битве за Кавказ, продолжавшейся с июля 1942 до октября 1943 года. Основное внимание уделяется проблемам стратегии, возможности реализации альтернативных сценариев, проблеме военных потерь и эффективности действий сторон. Автор акцентирует внимание на сюжетах, отразившихся в советском и российском общественном сознании, — восхождениях германских и советских военных альпинистов на Эльбрус и обороне плацдарма «Малая земля» под Новороссийском.
Новая версия трагедии Владимира Высоцкого. Сенсационное расследование гибели великого актера и поэта. Шокирующий ответ на самые «неудобные» и «скандальные» вопросы: что сгубило «Шансонье всея Руси» – отсутствие официального признания, чрезмерное народное обожание, водка, героин? Из какого житейского сора росли его последние стихи и песни, кем была его последняя любовь, как рождались последние кинороли, в том числе и незабываемый образ Глеба Жеглова? Что заставляло Высоцкого жить «на разрыв аорты» и годами «стоять на краю», заглядывая в бездну, играя со смертью? Почему его поведение так похоже на самоуничтожение, самосожжение, суицид? И правда ли, что поэт сам себя свел в могилу, а его трагический уход – не что иное, как САМОУБИЙСТВО? Недаром же В.
Новая книга известного историка Б. Соколова рассказывает о партизанском движении как о сложном, во многом противоречивом явлении, ставшем неотъемлемой частью Второй мировой войны. Автор рассматривает особенности партизанской войны, прежде всего на территории Советского Союза, а также в странах Европы. В книге рассказывается как о стратегии и тактике партизан и их противников, так и о политических особенностях, социальной и национальной основе партизанского движения. Автор постарался ответить на вопрос, – в какой степени, и каким образом партизаны влияли на ход боевых действий на различных театрах войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Автор книги, доктор исторических наук, профессор А.П. Богданов, используя подлинные, каждый раз тщательно проверенные на достоверность исторические источники, раскрывает обстоятельства бытия святого князя Александра Невского. Раскрывает настолько четко и детально, что читатель может поставить себя на место его героя, «примерить» к себе тяжесть решаемых им проблем и испытать — в меру остроты личного восприятия — трагедию человека, жертвующего всем для спасения Святой Руси. Серьезное и в то же время доступное широкому читателю исследование жизни святого князя дает возможность получить ясное понимание его подвига.
Наши современники хорошо усвоили со школьной скамьи, что Бенкендорф был для Пушкина «злой мачехой», нерадивой нянькой. Зададимся вопросом: а кем Пушкин был для Бенкендорфа? Скрещение биографии Бенкендорфа с биографией Пушкина — удобный случай рассказать о шефе жандармов больше, чем принято. И не только о нем. За плечами Александра Христофоровича вырастает целый мир, встают события и люди, которые как будто не играют в жизни поэта особой роли или значатся «недругами». Читателю полезно узнать, что коловращение вокруг поэта было далеко не единственным и даже не центральным в тогдашней русской вселенной.
Можно сказать без преувеличения — это имя знакомо каждому российскому читателю благодаря книге Александра Дюма «Три мушкетёра». Однако оценки политической деятельности «Красного кардинала» до сих пор кардинально расходятся. Воспитанный Дюма «широкий читатель» традиционно относится к Ришелье враждебно, но профессиональные историки давно воздали должное силе и таланту этой личности, которой фактически в одиночку приходилось противостоять неприкрытой враждебности со стороны всего двора Людовика XIII. Между тем завоевания политики Ришелье оказали непосредственное влияние на ход истории всей Европы.
Жизнь немецкого диверсанта № 1 была полна тайн и загадок. Гитлер доверял своему любимцу-земляку самые трудные операции — освобождение Муссолини, захват Миклоша Хорти и диверсионный рейд в ходе Арденнского наступления. До сих пор идут горячие споры, готовил ли Скорцени операцию «Длинный прыжок», была ли операция «Вольный стрелок» триумфом немецких спецслужб или успешной радиоигрой советских разведчиков? В послевоенные годы Скорцени обвинялся в создании и финансировании тайных нацистских обществ — «Паук» и «ОДЕССА».