Коллектив Майнд - [52]

Город поначалу казался не слишком примечательным, портовый, промышленный. Но когда добрались до исторического центра, все изменилось — город стал великолепен. Оставив машину на парковке, друзья отправились на площадь Феррари выпить по чашке кофе и слегка перекусить. Здесь было, что посмотреть.

— Айзек, в этом городе живет дух первооткрывательства, — Байки, похоже, думал о том же.

— У нас цель другая. Наоборот прикрыть одну лавочку. И мы это сделаем, несмотря на все ее круглые плюсы.

Это первый и последний крупный город на пути. Они, молодые обычные парни, не могли лишить себя маленьких радостей любого путешествия. Настроение было прекрасное, шутки по-утреннему туповаты, солнце припекало и заставляло жмуриться и закрывать глаза. Айзек и Байки балдели. Что до цели поездки, то она не убежит. Они все-таки не на службе в армии, чтобы укладываться точно в расписание, выглядеть суровыми и серьезными, без права пропустить пару пива по пути. Кружка вновь предполагала философский настрой.

— Байки, у нас есть шанс стать героями или антигероями. Мир стал чище, не такой агрессивный, нет войн, меньше преступлений, куча достижений. Даже то, что дети от веджи тупые, не значит, что это нельзя исправить. Сейчас мы видим мир, стремящийся к идеальной утопии. Надо ли с этим бороться? Нас наверняка сочтут террористами или негодяями. Самое забавное, что еще пару месяцев назад я бы сам попытался остановить пару таких шизиков, как мы с тобой.

Байки был спокоен как удав. Он уже привыкал к приступам рефлексии своего друга. В отличие от Айзека он не сомневался в своей правоте:

— Мир не потеряет технологий, которые он уже приобрел от ОЭ. А больше ничего хорошего ждать не приходится. И не ссы, перед тем, как всё хакнуть, мы еще раз всё взвесим. Лучше посмотри-ка вот на тех красоток…

И Байки залихватски подкатил к двум туристкам, познакомился и пригласил вместе посидеть.

Девушки оказались из Швеции, из Стокгольма. Стефани и Карла. Утром они приплыли на большом круизном лайнере, который завтра отходил в Рим. За три дня плавания молодые девчонки успели заскучать на корабле и с удовольствием составили компанию. Посидели очень весело, Байки наплел белокожим шведкам про предстоящее им опасное путешествие через всю Африку, до самого Йоханнесбурга, и позвал смотреть дом-фургон, где они с Айзеком будут жить, ночевать и готовить, пересекая жаркий черный континент, параллельно сокрушаясь, что, наверное, им в дороге будет ужасно не хватать белых женщин.

Поверили или нет веселые Стефани и Карла в африканское путешествие было не ясно, но дом-фургон смотреть пошли.

Айзек, несмотря на выпитое пиво, на абсолютно свободный вечер и ночь, на откровенную симпатию со стороны Стефани, и даже, несмотря на ее миленькое личико, предпочел предоставить фургончик и непринужденное общение в полное распоряжение Байки. В его голове крепко сидели Мишель Бланш… и Викки, другие девушки его точно не интересовали. Айзек старался гнать от себя мысли о Викки-девушке, вызывая в себе воспоминая из детства, что они были друзьями, жили фактически как брат и сестра. «Не, такое признание ее точно шокирует», — думал он. А огорошить и оттолкнуть от себя Викки ему совсем не хотелось. Стоило признать, что даже вроде как начиная размышлять о Викки, он все равно ловил себя на мысли о том, что, думая о любви, переключается на Мишель. Наверное, это и к лучшему.

Айзек пошел прогуляться по Старому порту города.

Байки, глазом не моргнув, сгреб в охапку обеих подружек, обещая рассказать про опасных гиппопотамов, а также людоедские обычаи некоторых племен. Но начал он с того что у одного льва обычно сразу несколько львиц, и он занимается любовью до семнадцати раз в день. Последнее, что Айзек услышал, вылезая из фургона, это начала рассказа о том, что девушки в Африке часто не носят никаких блузок, предпочитая естественность природной наготы…

Байки не удосужился ни позвонить, ни написать Айзеку, когда девчонки ушли, заснув посередине фургона прямо на скомканном спальнике. Таким, уже в одиночестве, и застал его разозленный Айзек, который к началу пятого утра сильно замерз и вынужден был вернуться к фургону, несмотря на то, что его друг не отвечал ни на его звонки, ни на сообщения.

На следующее утро Айзек и Байки погрузились на паром, который отплывал из Генуи на Сардинию.

— Смотри, какой вид! Интересно как бы его изобразил какой-нибудь Моне или Пикассо.

— Отлично бы изобразил. Он бы и тебя вчера изобразил неплохо. Со спущенными штанами в фургоне набитом всяких хламом и пивными бутылками.

— Тебя вчера никто не гнал. Ты сам ушел. Нефиг теперь злиться. Посмотри лучше, как красиво.

— Посплю пару часов, а природу пока отложу.

Заснуть у Айзека не получилось, тем более что в фургоне дико воняло перегаром. Пришлось возвращаться на палубу к Байки.

— Природа — это бесконечность шедевров, и любое изобразительное творчество — это стремление выдать такую композицию, цвета, глубину, чтобы почти не уступало природе, — Байки подмигнул, выделив слово «бесконечность».

— Не согласен. Зачастую художник не стремится выдать что-то такое. Мне, например, непонятен феномен Пикассо. Он точно не стремился повторить красоту природы.