Коллекция в бегах - [4]

Павлик сел в машину и вздохнул, немного расстроенный.

– Пусто-пусто, Сергей Александрович, – доложил он. – Никаких зацепок.

– Так не бывает, – возразил папа. – Давай поподробнее.

– Есть, товарищ полковник. Значит, после смерти отца гражданка Карякина переехала из города сюда, в этот дом. Никаких знакомств не заводила, жила одиноко, грустила. Общалась только со сторожем да еще с двумя женщинами, они ей ремонт в доме делали.

– Кто такие, выяснил? От какой фирмы?

– Не удалось, Сергей Александрович. Какие-то левые мастера, от себя работают. Узнал лишь, что Галя да Валя.

– Фамилии?

Павлик пожал плечами в растерянности:

– Хозяйка у них фамилии не спрашивала. И документы не смотрела… Думаю, сторож их знает. Но я его не застал, он в магазин ушел.

– Подождем, – сказал папа. – Мать, накрывай на стол, мы проголодались.

– Особенно Павлик, – хихикнул Алешка. – От огорчения.

Мама строго глянула на него и достала из своей сумки термос с чаем и пластмассовую коробку с бутербродами. Павлик при этом вопросительно глянул на Алешку.

– Не возражаю, – сказал Алешка. И опять хихикнул.

Застенчивый Павлик начал было жевать, но тут же быстренько проглотил недожеванный кусок и шепнул:

– Сторож идет.

Я думал, что сторож – это пожилой дед с бородой, но оказалось, что это молодой парень с усами. Он сам подошел к нам и строго спросил:

– Кто такие? К кому?

– Милиция, – сказал папа и показал ему удостоверение.

– Это по краже картин у Карякиной? – Парень поставил на землю сумку с продуктами. – Да, большая беда случилась. Как ни крути – мой недогляд.

– Кто из посторонних находился на территории в день кражи? – спросил папа.

– В том-то и дело, что никого чужих не было.

– Да, – со вздохом добавил Павлик, – и дверь не взламывали, родным ключом отперли – эксперты в этом уверены.

– То-то и оно. Юлька хорошая девчонка. Но растеряха. То кошелек в магазине на прилавке оставит, то сдачу не возьмет, то сумку с продуктами забудет…

– Это часто случается, – вставила мама со знанием дела.

Сторож понимающе усмехнулся:

– …Ключи от дома теряла. Я ей новые делал…

– Вот тут поподробнее, – сказал папа. – Про ключи.

– А чего там подробней? У нее два комплекта ключей. Одни она при себе держала, в сумочке носила, а другой у дверей на крючке всегда висел. Эти-то ключи и пропали.

– Когда это было?

Сторож задумался, припоминая.

– Где-то за недельку до кражи, кажется. Да, точно! За неделю Юля приходила. У меня в сторожке рабочий уголок есть – верстачок, инструмент, – слесáрю помаленьку. Жителям нашим все время что-то починять приходится. Они, конечное дело, художники. Они свои кисточки в руках правильно держат, а вот молоток или напильник – тут им мастерства не хватает. То по пальцам вдарят, то по оконному стеклу…

– Не все художники такие, – быстро возразил Алешка. – Я вот, например…

– Ты вот, например, – прервал его папа, – немного помолчи. Кто Карякиной ремонт в доме делал? – Это он опять сторожа спросил.

– Две тетки. Валька и Галька. Веселые такие, шебутные. Вроде вашего пацана. Из Украины, кажется.

– Я не с Украины, – вставил Алешка. – Я с Вернадского.

– Фамилии этих шебутных?

– А кто их знает!

– Надо было поинтересоваться, – рассердился Павлик. – Вы ведь сторож!

– Сторож, – кивнул парень, – но не мент, чтобы документы проверять.

– Откуда они хоть взялись? От какой фирмы? Вы их раньше здесь видели?

– Нет, раньше не появлялись. Их Юлька сама привела. Где-то в поселке они познакомились. Или на станции. Случайно.

– Случайно, – усмехнулся папа. И протянул сторожу свою визитку. – Если что-нибудь еще вспомните… случайно, позвоните мне.

– Будет сделано, товарищ полковник.

Павлик доел свой бутерброд, допил свой чай, и мы поехали дальше, на свою дачу. В сопровождении красного «Форда», который терпеливо дожидался нас все на той же обочине.

Когда мы его обходили, я пытался разглядеть – кто там, в салоне, за рулем? Но ничего не увидел – окна машины были густо тонированы. И странно, что и папа, и Павлик совсем эту машину перестали замечать.

– Самое тревожное, Сергей Александрович, – сказал Павлик, – что некоторое время назад коллекцией Карякина сильно интересовалась какая-то американская художественная галерея. Как бы не ушли картины за рубеж.

– Не уйдут, – успокоил его папа. – Вершинин уже дал ориентировки на таможню.

– А картины красивые? – спросил Алешка. – Лучше моих?

– Не знаю, – ответил папа, – я их не видел.

– Я репродукции видел, в уголовном деле, – сказал Павлик. – Там Айвазовский, Левитан, Шишкин…

– Знаю! – поспешил похвалиться Алешка. – Айвазовский – это про море, Левитан – про поля и речки, а Шишкин – про отдых мишек на Севере.

– Вот именно, – сказал папа. – Только мишки на Севере – это конфеты.

– Картины небось миллион стоят, – предположил Алешка.

– Небось, – подтвердил папа.

– И не один, – добавил Павлик. – Но дело даже не в этом, не в цене. А в том, что такие ценные произведения искусства могут навсегда исчезнуть в чьей-то частной коллекции за рубежом.

– Не исчезнут, – уверенно сказал Алешка. – Наши крутые опера, всякие там Павлики и Оболенские, и картины разыщут, и жуликам по тыкве настучат.

– Зачем папе стучать по какой-то тыкве? – изумилась мама. – Думай, когда говоришь глупости!