Коллекционер - [20]

– Очень многие уезжают на лето, поэтому обычно летом я очень занята.

– Да, но почему же они не уехали?

– Разве он не работал?

– Он работал на дядю по материнской линии. Антиквариат, покупка и продажа. Если он еще не бросил всего этого. Жил он в основном на проценты с трастового фонда, когда ему это сходило с рук. По-моему, он работал на Винни, это наш дядя, вот уже около года. Я думал, что дело выгорит, тем более что это семейный бизнес. Оливер наконец нашел свое место. А теперь… Мне нужно поговорить с Винни.

– Понимаю, это сложно, особенно с такой большой семьей. Нужно поговорить с каждым. Но это одновременно и утешение. Я всегда хотела иметь брата или сестру.

Она помедлила, потому что он снова смотрел на наглухо закрытое окно.

– Вы уже разговаривали с отцом?

– Да.

Волна депрессии нахлынула снова. Аш сел, изучая свое вино.

– Они уехали в Шотландию на несколько недель. Вернутся в Коннектикут, когда я дам им знать о дате похорон.

– Распоряжаетесь вы?

– Похоже, что так. Его мать теперь живет в Лондоне. Известие убило ее. Конечно, потеря ребенка всегда убивает, но… дочерей она любит, а Оливер был центром ее существования.

– С ней кто-то живет?

– Порция живет в Лондоне, Олимпия снова вышла замуж. За Рика… нет, так звали ее первого мужа, еще до моего отца…

Он потер место между бровями.

– Найджел. Судя по всему, порядочный парень. Он сейчас с ней, но она в таком состоянии, что сделать все необходимое придется мне – и договориться о приватной службе, возможно, прямо на огороженной территории дома.

– У вас есть огороженная территория?

– У отца. Пресса иногда становится невыносимой, поэтому даже лучше, что репортеры останутся подальше, пока не настанет время.

– А репортеры преследуют?

Он отхлебнул из стакана и, видимо, расслабился.

– Это был мой единокровный брат. Один из нескольких единокровных и единоутробных. Не слишком страшно, особенно еще и потому, что я обычно стараюсь не выделяться.

– Ну, не так уж и старались, когда встречались с балериной.

Она слегка улыбнулась, надеясь облегчить его тяжкую ношу.

– Гугл и Джули.

– Ну, там преимущественно пишут о ней.

– Вы так думаете? Успешный художник с глубокими, фамильными карманами и сногсшибательной внешностью.

– Сногсшибательной?

Теперь она пожала плечами, довольная, что расшевелила его.

– Мне так показалось. Думаю, о вас там информации было не меньше, но надеюсь, что пресса оставит вас в покое. Вам есть кому помочь?

– С чем?

– Отдать распоряжения. С такой большой семьей, разбросанной по разным местам, это нелегко. Даже не учитывая обстоятельств и того, что обоих родителей нет в стране. Понимаю, что меня это не должно касаться. Но если понадобится, я помогу. Сидеть на телефоне, выполнять приказы: все в этом роде.

Он смотрел в большие темные глаза и видел в них только сострадание.

– Почему вы это предлагаете?

– Простите, это действительно не мое дело.

– Я вовсе не это хотел сказать. Вы так добры… Очень добры!

– Может быть, дело в слежке за окнами или в моей писанине, но у меня есть привычка ставить себя на место других. На вашем месте я была бы ошеломлена. Так что если что-то понадобится, дайте мне знать.

Прежде чем он успел ответить, придумать, что сказать, его телефон зазвонил.

– Простите. Это полиция. Нет, останьтесь, – попросил он, когда она встала. – Пожалуйста.

– Детектив Файн!

Он немного послушал.

– Нет. Я не дома, но могу прийти к вам или… Подождите! – Он зажал микрофон ладонью и отнял телефон от уха. – Лайла, у них что-то есть новое. Копы хотят снова поговорить со мной. Я могу приехать к ним, или они могут приехать сюда. Они сейчас около моего дома. Ищут меня.

– Пусть приезжают сюда. Все в порядке.

Не сводя с нее глаз, он снова поднес телефон к уху.

– Я на квартире Лайлы Эмерсон. Адрес у вас есть. Да, я смогу объяснить, когда приедете, – пообещал он и сунул телефон в карман.

– Им не понравилось, что я здесь и общаюсь с вами. Я отчетливо это слышал.

Лайла с задумчивым видом глотнула вина.

– Теперь они посчитают, что мы знали друг друга раньше, и, возможно, задумали все это и убили вашего брата. А я обеспечила вам алиби. Правда, потом поймут, что это не работает на многих уровнях.

– Не работает?

– Нет, потому что иначе вы не пригласили бы их сюда, к нам. Но более того, я вызвала «девять-один-один» через секунду после падения. Разве это означает кого-то покрывать? Зачем вообще звонить? Почему не позволить позвонить кому-то постороннему? И почему я не сказала, что это ваш брат ее толкнул? Это было бы проще простого. Поэтому, прожевав все это, они просто захотят узнать, с чего это мы вдруг сидим на террасе Килдербрандов и пьем вино. А это вполне резонный вопрос, на который есть резонный ответ.

– Вполне логично.

– Когда пишете роман, без логики не обойтись.

Сострадание, подумал он, в сочетании с логикой и сдобренное тем, что, как ему казалось, было прекрасно отточенным воображением.

– Школьники-оборотни старших классов – это логично?

– В мире, который вы создаете, все должно быть не столько возможно, сколько правдоподобно. В моем мире сочиненные мной оборотни вполне имеют смысл. Что не объясняет, почему я так чертовски нервничаю. Слишком много полиции.