Коллегия - [24]

– Тогда почему она не превращает в великанов людей?

– Ответ, мне кажется, ясен. Потому что мы неспособны улавливать эту вибрацию. Мы утратили связь с инстинктами. Мы чересчур активно используем мозг.

– А откуда, по-твоему, исходит эта сила? – спросил Мидон.

– Не знаю. Возможно, она присутствовала на Земле всегда. Может быть, это та сила, что заставляет расти все живое, только сосредоточена она в области Дельты.

– Может, она прискакала на хвосте кометы, – сказал с улыбкой Уллик. Симеон пропустил это мимо ушей.

– Если пауки достигли теперешних размеров, – спросил он Найла, – как ты говоришь, сравнительно недавно, то почему сила воли у них настолько превосходит нашу?

– Мне кажется, оттого, что им было известно о ней изначально. Вся жизнь у них проходит в тенетах, в ожидании, когда туда угодит добыча. А когда приближается насекомое, они пытаются вовлечь его в паутину. Люди никогда не нуждались в таком применении воли. Мы учились применять руки и мозг. – Говоря это, он с неожиданной глубиной осознал кое-что еще. – Более того, вот что я вам скажу. Именно по такой причине люди в конечном итоге одолеют пауков. Пауки лишены воображения, а без него от силы воли нет никакого толка. Потому что только воображение может сориентировать, чего нам желать. В конце концов, на что расходуют свою силу воли пауки? Они деньденьской просиживают в паутине. Они даже не построили собственного поселения – просто обжили старый город, оставленный людьми. Похоже, что главная их цель – удерживать людей в кабале и не давать должным образом использовать наши собственные силы. Они недостойны быть хозяевами Земли. Вот почему мы, люди, должны их свергнуть.

– Хорошо сказано! – одобрительно кивнул Доггинз.

– Ты думаешь, эта сила наделена разумом? – спросил Найла Симеон.

– Не в привычном нам смысле. Насколько я вижу, единственная ее цель – производить больше жизни. У живых существ есть определенный предел сопротивляемости, до которого они борются за свою жизнь, а потом ломаются и сдаются. Однако эта сила помогает им держаться.

– Получается, она на деле враждебна людям? – спросил Милон.

– Враждебна? – От такой постановки вопроса Найл слегка растерялся.

– Ну, если она помогает менее разумным формам жизни против более разумных… Найл с сомнением покачал головой.

– Иными словами, – заключил Доггинз, подавшись вперед, – если мы желаем уничтожить пауков, надо уничтожить эту силу.

Найл посмотрел на него с удивлением.

– Уничтожить? Я не знаю, каким способом можно уничтожить силу. – По какой-то причине сама такая мысль звучала противоестественно.

– Почему ж нет? – заметил Симеон. – Если ее может парализовать молния, то, наверное, сможет сладить и жнец.

– Верно. – Доггинз внезапно пришел в волнение. – Если центр силы находится в Дельте, надо суметь его изолировать.

– Но как? – воскликнул Найл. – Он может находиться где угодно.

– Мне кажется, я смогу на это ответить. – Все обернулись к Симеону; он улыбался. – Я еще недорассказал про тот случай в Дельте. Через несколько дней после того, как мы возвратились, я разговорился со служительницей, надзирающей за бригадой рабов. Она рассказала мне нечто, показавшееся довольно странным. О том, как возле квартала служительниц вывалился из паутины и убился паук. Расспросив как следует, мы с Валдой определили, что произошло это, вероятно, в то самое время, когда над Дельтой бушевала гроза.

– А когда примерно это было? – поинтересовался Доггинз.

– Летом, где-то за пару часов до темноты.

– Иными словами, тогда, когда люди должны были уже сидеть по домам? – Симеон кивнул. – Получается, она могла подействовать одновременно на всех пауков?

– Верно.

Наступила гробовая тишина; сидящие усваивали прозвучавший намек. Наконец, Доггинз произнес:

– Мне кажется, мы пришли к выводу. – Он поглядел на Найла. – Тебе так не кажется?

Найл покачал головой. В интонации Доггинза было что-то настораживающее.

– Но как отыскать центр?

– А зачем он нам? Ты видел мощь жнецов. За полчаса мы могли бы выжечь всю Дельту.

– Быть может, это и не обязательно, – вмешался Симеон. – Гроза была над самой головой, когда полыхнула та молния. Это значит, что центр, вероятно, был совсем близко.

– Ты можешь конкретно указать, в каком месте вы находились?

– Я могу изобразить план местности. Доггинз подошел к шкафу и вернулся с куском древесного угля.

– Нарисуй вот здесь, – он кивком указал на белую скатерку.

Симеон прочертил две неровные линии, сходящиеся клином.

– Вот здесь сливаются две большие реки, текущие с юга. В этом районе они расходятся вширь, образуя клин – как вы догадываетесь, болото и влажный лес. Здесь вот, по краям, тоже лес. На стыке леса и болота, вот здесь, растут лучшие ортисы. В этой части, – он указал на область к югу от стыка, – лес почти непроходим. Мы были примерно здесь, – он поставил крестик к западу от стыка, – поэтому можно предполагать, что центр силы находится где-то внутри этого участка влажного леса.

Доггинз стоял за спиной у Симеона, глядя на карту ему через плечо.

– Чтобы пробраться во влажный лес, надо пересечь одну из рек?

– Да. Кстати, дело небезопасное. В ней водятся водяные пауки, здоровые, как спруты, и караулят там, где не очень глубоко.