Коллега - [6]

Пришел в себя от того, что его лупят по щекам. Не со всей возможной дурью, но и не особо-то и сдерживаясь. Раскрыл глаза, посмотрел влево-вправо и наконец, на себя. Пока он находился по ту сторону сознания, эти двое успели куда-то деть Сулима, а самого Бошту перетащить из кабины в салон, довольно-таки умело перевязать и даже вколоть обезболивающее.

— Ну, что, очухался? — спросил наклонившийся над ним. — Или еще разок добавить? — и от души размахнулся.

— Очнулся. — Тихо проговорил Бошту и вдруг усмехнулся. — Представляете, — вдруг проговорил он, — какая жесть, только что собрался человек съездить в Кисловодск, — его акцент куда-то пропал, зато появился московский говорок… — Пустяковое, казалось бы, дело…

— Но и этого совершить не может, — отозвался «контрактник», — так как неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай. — И, обращаясь к напарнику, продолжил: — Вот ведь как бывает, коллега. Человек получил две пули в организм, отрубился, а когда пришел в себя, стал лучше нас с вами говорить на нашем же языке и бойко цитировать Булгакова. Чудеса, да и только!

— Подумаешь, бином Ньютона, — отозвался тот, — Булгакова он цитирует. Да наш друг, если хочешь знать, «Слово о полку Игореве» помнит лучше, чем ты дисциплинарный устав. На филфаке МГУ дипломы первым встречным не раздавали.

— Красные, — уточнил его собеседник.

— Именно, — согласился «прапор». — Ну, что, дружок, — он тихонько потрепал Бошту по щеке, — как говорится, сдавайте валюту! Ночь на дворе, пора ехать.

— Куда? — хриплым голосом спросил пленник.

— Куда-куда, к Сирийцу, не к девкам же, — и деловито полюбопытствовал: — Так все расскажешь или желаешь помучиться?

До мучительства дело не дошло, потому что Бошту форменным образом «потек». И сломало его даже не то, с какой ловкостью эти двое управлялись с оружием, а то, что эти боевые киборги, оказывается, умели читать и брали в руки не только «Спид-Инфо». А еще то, как лихо они водили за нос его самого и весь штаб соединения в придачу. В общем, процесс пошел, поначалу, естественно, вяло, но потом все наладилось.

Группа спецназа выдвинулась на окраину города и незаметно для посторонних глаз блокировала невзрачный домишко по улице имени Павлика Морозова.

— Чего ждем, Бегемот? — тихонько спросил командира невысокий худощавый мужик, которого тот называл Боксером, а все остальные бойцы группы — исключительно дядей Володей.

Абсолютно, между прочим, на то время гражданский человек, всего-навсего отставной капитан, выпнутый в начале девяностых из армии без пенсии и добрых слов вдогонку. Проходящий сборы офицеров запаса исключительно вместе с бывшим командиром и по его просьбе.

— Там везде датчики, Боксер — отозвался тот. — Просто так не войдем, придется подождать.

— Чего, интересно? — лениво полюбопытствовал тот.

— Не чего, а кого… — прижал ладонь к уху, поправляя наушник. — Да.

— Командир, это Тихий… — прошелестело в ухе. — Двое идут в нашу сторону, оба в форме и совсем бухие. Перехватить?

— И не думай.

— Понял.

— Ну, вот, Вова… — командир группы подполковник Волков зябко повел плечами… — Ты спрашивал, чего мы ждем. Смотри и слушай.

Ка-а-амбат батяня, батяня ка-амбат

Ты сердце не прятал за спины ребят…

Летят самолеты и танки горят!..

…Двое в камуфлированной форме, трогательно поддерживая друг друга, вернее, цепляясь друг за друга, прошли в десятке метров от того места, где залегли Бегемот с Боксером. Никого и ничего, конечно же, не заметив. Военным было очень хорошо, поэтому они пели негромко, как им самим казалось, зато с большим чувством. К пению немедленно присоединились собаки во дворах, кое-где в окнах зажегся свет.

Волков тихонько хмыкнул.

— Ты что?

— Здорово горланят, как тот мужик в Средней Азии, помнишь? Думаю, даже громче.

— Ну, их же двое.

— Точно, — постучал ногтем по микрофону: — приготовиться, работаем по команде.

Парочка подошла к тому самому дому и остановилась у ворот. Один из исполнителей заботливо прислонил товарища к забору (тот бессильно сполз по нему на землю), разбежался и со всей дури приложился пудовым армейским башмаком к железным воротам, а потом заорал дурным голосом, как может голосить только в три доски ужравшийся россиянин:

— Алле, гараж, бля! Есть живые? Сорок пять секунд па-а-адъем!

И невдомек ему было, пьяному дураку, что его собственная и собутыльника жизни не стоили в тот момент и рубля в пересчете на демократические цены конца девяностых. Они оба уже давно были бы трупами, если… Правильно, если не перебудили бы своими песнями и плясками половину улицы. Правильно говорят, что дуракам и пьяницам везет, хотя любому везению приходит конец.

Дежуривший во дворе джигит, перекинулся парой фраз с напарником, прислонил автомат к стене, открыл калитку и вышел наружу, держа руку с ножом за спиной.

— Тебе чего, брат? — ласково спросил он, глядя на собеседника сверху вниз, потому что был его почти на голову выше.

— Не брат ты мне… — сурово отозвался тот, громко икнул, пошатнулся и взялся рукой за стену.

Джигит повел носом: так и есть, от незваных гостей разило водкой, как будто они не только отведали ее, как минимум, по ведру, но и прополоскали в ней форму.