Колхозное строительство 72 - [74]

Закрыв обрызганный журнал, начинающие наркоманы и хипари Стив и Билл скатились по лестнице и выскочили на лужайку. Какие-то музыканты всё ещё думают, что сегодня понедельник и продолжается День Труда – ничего другого Стиву в голову не пришло. Где они пьянствовали всю неделю, и почему вдруг решили дать представления для четы Джобсов и их детей – это загадка.

Музыканты, меж тем, вышли из небольшого жёлто-красного автобуса, построились перед домом и грянули The Star-Spangled. Руководивший этими забулдыгами мужчина в костюме и гриме «Дяди Сэма» взмахом руки закончил игру духового оркестра и повернулся к зрителям. Из зрителей имелись два волосатых подростка, да за ними ещё пряталась девочка в джинсовом костюме.

– Молодые люди, мне нужен Пол Рейнголд Джобс, – с французским акцентом в нос проблеял козлобородый дядюшка.

– Мама и папа уехали в магазин, скоро должны приехать, – высунулась из-за волосатиков девочка.

– Неудачно. Нам ещё к Фернандесам, – громко сказал своим трубачам и барабанщику мужчина.

– К Фернандесам? – вышел вперёд очкастый волосан.

– Ты их знаешь?

– Я Билл Фернандес.

– А твои родители дома?

– Нет, они тоже поехали в центр, по магазинам, а потом собирались в церковь.

– Вот незадача, – покачал головой дядюшка Сэм.

– А чего вам надо от наших родителей? Денег они вам за выступление не дадут, – снова вылезло из-за спин пацанов чудо с хвостиками.

– Да нам тут поручили передать им приглашение сегодня посетить ресторан для встречи с… – мужчина в смокинге оглядел пацанов, хмыкнул и продолжил, – для встречи с Керту Дирир и её подругами.

– Керту?!! И там будет Леонсия, и Валья, и Льюда, и даже сама Маша?!!! – завизжала девочка, и попадали сбитыми кеглями оба волосатика – и очкастый, и… тоже близорукий.

– Вынужден огорчить вас, мисс Джобс. Вы ведь мисс Джобс? – получил кивок и продолжил: – Так вот, вынужден огорчить вас мисс Джобс – ни Леонсии, ни Вальи, ни Льюды нет. Маши Тишкофф тоже нет. Но, уверяю вас, новые подруги Керты Дирир им по многим показателям ещё и несколько очков форы дадут – даже Льюде.

– Таких людей не бывает, – хихикнул Фернандес.

– Уверяю вас, джентльмены, я их видел.

– Вы всё врёте! Чего это сама Керту Дирир будет приглашать в ресторан наших родителей?!! – заорала, сдерживая слёзы, Пэтти.

– Ну что вы, юная леди! Вот приглашения, – дядюшка полез в карман смокинга и вытащил два небольших конверта.

– Это правда? – округлила глаза хвостатая, и открыли рты наркоши.

– А вы радио слушаете, телевизор смотрите? Ничего не слышали про русских каратисток?

– Hell in a handbasket! Так это была Керту! Фамилий же не называли. Всё русские каратистки, да русские каратистки, – схватился за очки Билл. Резко дёрнул их, и одна дужка улетела в траву.

– Так Ньюмену и надо! А я ещё жалела его. Он поднял руку на Керту!!! Да сейчас пойду ему глаза выцарапаю. В какой больнице он валяется, мистер?

– О, остыньте юная мисс! Он своё получил, а чужое получил Редфорд. Я согласен с вами, мисс…

– Пэтти.

– Я согласен с вами, мисс Пэтти! С нами, музыкантами, лучше не связываться.

– Вон папа с мамой приехали. Они вам всё равно не поверят.

Мужчина был колоритный – в рубашке с короткими рукавами, весь в наколках. Военный моряк-механик, выброшенный на берег.

– Мистер Пол Рейнголд Джобс? – профранцузил «дядюшка Сэм», когда чета Джобсов, увешанная сумками и пакетами, подошла к оркестру. – В вашу честь.

Грянул гимн. Бывший матрос, представленный во время Второй мировой к награде, но так и не получивший её из-за серьёзного нарушения дисциплины, встал по стойке смирно и лихо бросил руку ко лбу.

Глава 26

Интерлюдия двадцатая

– Что такое дипломатия?

– Дипломатия – это искусство произносить фразу «хороший пёсик» до тех пор, пока под руку не попадётся хороший булыжник.

Алексей Николаевич Косыгин сидел на диванчике в депутатском зале Хабаровского железнодорожного вокзала и разглядывал китайских товарищей. Не в том смысле, что они втроём стояли по стойке «смирно» перед ним, а он переводил взгляд с одного на другого и недовольно покачивал головой. Нет. Тоже сидели на двух небольших диванчиках – работники вокзала перетащили откуда-то, и столик ещё между ними поставили. Не «круглый стол» получился, естественно – скорее, треугольный, но всё же место для переговоров.

Кофею председатель совета министров сегодня откушал достаточно, а потому, не спрашивая, мол, вам чего налить, дорогие китайские товарисси, сказал, чтобы принесли четыре стакана крепкого чая. Удивился, когда через пару минут вошла громоздкая женщина в белом фартуке и поставила на «круглый стол», отдалённо смахивающий на овальный журнальный, жостовский поднос с четырьмя яркими, в крупных цветах, большими кружками. Необычно смотрелись – цветы были не только снаружи нарисованы, но и внутри, хоть и пореже. И фарфор настолько тонкий, что почти прозрачный. По самому верху кружки шла стилизованная под растительный орнамент надпись: «Краснотурьинск». Ну, конечно, дело рук Тишкова. Вот весь он – необычный персонаж, и выдумки его все такие…

– Дологой товарис племьел-министл, – на сносном русском начал переговоры Линь Бяо, когда все отхлебнули по глоточку и покивали головами, соглашаясь друг с другом, что чай получился вкусным. Секретный ингредиент был у Косыгина всегда с собой в маленьком коричневом чемодане – высушенные соцветия пустырника. Если в чай добавить совсем немного и не держать долго, то появляется лёгкая горчинка, и чай отдаёт весь свой вкус и аромат. Малость, а даже плохонький грузинский превращается в изысканный English Breakfast.