Колхозное строительство 72 - [54]

Приключения не кончились. Загрузились, доплыли до Сингапурского пролива – и тут с берега радио. На борт в Сингапуре желает подняться премьер-министр Республики Сингапур Ли Куан Ю.

Встали. И часа не прошло, как появился маленький китайчонок – господин Ли.

– Господин адмирал, вы не возьмёте в состав своего флота и наш эсминец?

– Зачем? Я не получал таких указаний, – набычился Жан Лакруа.

– Неспокойно в тех водах. Наш эсминец потом присоединится к флоту СССР. Мы с вами только попутчики.

– Хорошо, только я не могу ждать – у меня тут груз скоропортящийся.

– Ничего. Корабль уже готов. Хоть сейчас можно отправляться.

– Договорились.

– Вам в подарок привезут фрукты. Спасибо за помощь.

Да, мир на глазах меняется. Куча всего непонятного происходит.

Событие пятнадцатое

У Штирлица было два пистолета, он стрелял из них по очереди. Очередь возмущалась и редела.

1. Поместите платёжную карту в перчатку;

2. Заплатите рукой;

3. Посмотрев на людей в очереди, громко скажите: «Все-таки стоило делать эту прививку!»

– Пётр Миронович, ты опять чего учудил? Ну-ка расскажи, что ты устроил там в своём министерстве лёгкой промышленности? – Косыгин нашёл время и по просьбе Петра принял его.

Про этот акт волюнтаризма он и забыл уже. Вернее, в последнее время столько всего случилось – проследить, чем там дело завершилось, даже и секунды выделить не мог. А вот, оказывается, у Косыгина время нашлось.

– Ну чего – справедливость торжествую.

– Необычный метод. Сижу вот и думаю: как отреагировать? То ли дать команду всем республикам с тобой в ногу шагнуть, то ли выговор тебе объявить.

– Лучше выговор! А то если все шагнут, то можно и без штанов остаться. Широко-то шагая.

– И что, получился эксперимент? – хмыкнул премьер.

– Честное слово, Алексей Николаевич, не было времени отследить. А что, кто-то пожаловался? Чего людям неймётся? Всё вроде русским языком объяснил.

– Пожаловались не из лёгкой промышленности – пожаловались из торговли.

– А я каким боком? – что-то Пётр перестал нить разговора улавливать.

– Магазины пустыми стоят! Провалят план этого месяца, – внёс ясность Косыгин.

– Ну, ерунда. В следующем наверстаем. Тем более, новую швейную фабрику в числе народных предприятий немцы затеяли. Оборудование уже завозят. Джинсы будут шить и спортивные костюмы.

– Это хорошо. Давай по порядку рассказывай, а потом подумаем, объявлять выговор или благодарность.

– Обход плановый у меня был по крупным магазинам столицы. Зашёл в универмаг – а там очередь за ботинками чешскими. Бегают люди, суетятся, все спрашивают: «занимать?», «хватит?», кричат «вы там в одни руки больше пары не давайте!». А тётка из передних рядов вопит, мол, она два часа отстояла, и ей двоих сыновей не в чем школу отправлять. Взбесило это меня. Поехал в министерство лёгкой промышленности, велел министру построить в вестибюле всех начальников отделов. Вышли красавцы, стоят. На всех импортные ботинки, костюмы тоже импортные, на одном только наш. Только не «Большевичка», а с Кузнецкого моста. Сразу работу Дольче с Зайцевым видно.

– В общем, так, товарищи. Сейчас идёте в магазин и покупаете себе те ботинки, которые есть в продаже, и костюмы тоже. Кроме того, приводите с собой жён и детей, и им тоже покупаете то, что есть в магазине. И носите это. Если кто-то самый хитрый, то хочу его огорчить: за каждым из вас и за членами ваших семей будут негласно наблюдать сотрудники КГБ. Если вас, вашу жену или ваших детей обнаружат в импортных шмотках, то можете из республики уезжать – здесь я вам все кары, на которые способен, обещаю.

– А чего делать надо? – выкрикнул самый наглый, тот, что от Дольче одет.

– А надо, чтобы все наши фабрики, производящие и одежду, и обувь, делали такие вещи, которые сейчас на вас. И – стоять, бояться! – не в нескольких экземплярах, а весь объём выпуска. Кроме того, чего это мы, как интернатовские, все в одинаковом ходим? Нужны десятки моделей, тем более, женской одежды. Всё понятно?

– Перестройка на новые лекала зай…

– Да похрен! – говорю. – Провалите годовой план – пойдёте дворниками. Засучите рукава, оторвите зад от стула – и живо разбежались по предприятиям. Да, директорам и всем руководящим работникам швейных и обувных фабрик скажите, чтобы тоже переоделись. Проверю.

– Да, учудил. Переоделись? Интересно, что с этими начальниками жёны сделали? – засмеялся Косыгин.

– Алексей Николаевич, вы же понимаете, что государственная промышленность не в состоянии обеспечить разнообразие. Нужно возвращаться к сталинским артелям.

– Ты, думаешь, самый умный? Никитка, сволочь, всё порушил, будто нарочно, чтобы страну угробить. Всё назло Иосифу Виссарионовичу делал. Тоже волюнтарист похлеще тебя. Только вот назад не просто вернуться! Ну, откроются сейчас артели – а кто с расчётом на них будет делать ткань и фурнитуру? А если они всё в магазинах и на складах заберут, то люди что покупать будут? – нос свой утиный Косыгин ощупал. – Я ведь по образованию текстильщик, наркомом ещё до войны был, так что эту индустрию знаю получше твоего. Неповоротливая она. Как бы госфабрики без работы не встали, если сырьё у них отнимать начнут.