Колхозное строительство 4 - [17]

— В садовом товариществе ульи стояли. Цветочки у людей опыляли.

— Ишь. Додумались. Чашка из Франции этой?

— Нет. У нас в городе фарфоровый завод построили. Парочку подарю.

— Спасибо. А то Брежнев приедет, а его и угостить не из чего. С Хрущёвым вот обмишулился, так он меня ругать во всех газетах начал, — смеётся.

— А другие культуры? Что нужно украсть у буржуев?

— Всё надо. Даже хвойные. Только не по колхозам раздавать — по станциям семенным, по институтам.

— Долго.

— Смешной ты, министр. Природа! С наскока не получится. Один вон с кукурузой решил всё одним махом. Не уподобляйся, — ещё отхлебнул. Кончился чай.

— Тамара Филипповна! Принесите ещё, пожалуйста, — опять осоловевшие глаза. Правильно с собой забрал.

— Я бы взял себе несколько сортов пшенички и овса, да и рожь можно, хоть недавно отличный сорт вывели. Всё одно — годы. Страну хочешь накормить? Думаешь, Хрущёв, да и Лысенко, хотели другого? Обозвать-то врагом легко. А вот самому пользу принести… — допил вторую кружку, отставил.

— Готов послушать советы.

— Командиров сможешь убрать? Из райкомов и обкомов? — прищурился.

— Непросто. Хитрость нужна, — тоже прищурился.

— Не дурак. А пусть помогают, — подмигнул академик.

— Поясните.

— Отдавать команды по срокам сева или уборки, чтобы быстрее отчитаться, да орден получить, научились командиры. Пусть и помогать научатся. Горючее вовремя завезти. Организовать детей на посадку лесополос. Продавить на заводе выполнение плана по запчастям. Построить лишнее овощехранилище или элеватор. Список могу накатать, — скривился и рукой махнул.

Нет. Не надо нам махнутых. Нужно боевых.

— Товарищ Мальцев, вы же боец. И я под ваши знамёна встал. Нужен список — и не только список. Хочу снова МТС начать строить — и не с тракторов начинать, а именно с хранилищ и домов для людей. Программа нужна. Академиков полно. Вон, вчера сказали — сто пятьдесят институтов на сельское хозяйство работает. И чего?

— Люди, министр, делают то, что им поручено. Одни хорошо, другие похуже. Может, рулим не туда. Всё шашками машем.

— Черновик программы напишете?

— Чего я в чае понимаю, или в хлопке?

— Ну, вы, дорогой народный академик, тоже Ваньку не валяйте. Пишите о том, о чём знаете.

— Напишу. А потом звонить буду и проверять, — огонь в глазах.

— Этого и хотел!

Глава 14

Повар и официант наблюдают за посетителем из кухни: — Смотри, Федь, он ест это, честное слово, ест!

— Официант! Я не буду есть это! Позовите повара! — Бесполезно, сэр, он тоже не будет!

Брежнев выглядел получше. Нос не красный. Глаза не мутные. Но не здоров.

В свитере верблюжьем, в обуви крестьянской. Валенки обрезаны чуть выше щиколотки. Чуни? Встретил сам внизу их с маршалом. Провёл в кабинет. В этот раз и камин затоплен. Вообще жарко и душно.

Генсек слушал бред Петра молча. Когда про корабли рассказывал, что норвежцы пытались перекупить — даже зубами скрипнул, но промолчал. У Петра научился? Или сам умел?

Дослушал, поглядел на Гречко. Опять ничего не сказал. Прикурил от одной сигареты другую, выпустил пару колечек и… закашлял. Пётр до портфеля, оставленного у двери, сходил, принёс очередную баночку с воском.

— Хорошее лекарство. Помохает. Ты, Пётр, пришли ещё, а то до вечера с твоей банкой разделаюсь, а потом хде брать?

— У меня с собой две баночки, — пошёл, достал вторую.

— Всё равно пришли. О чём говорили по колхозам, помнишь? Пишешь? Или всё воюешь?

— Можно, Леонид Ильич, я после этого разговора одну просьбу озвучу? — не стал относить портфель — там ещё и прополис с маточным молочком.

— Озвучу? Озвучишь. Вояка, — загасил сигарету, открыл баночку, взял из стакана с чаем ложку зачерпнул воска, пожевал, зажмурившись, — Вкусно. Как в детстве.

— Леонид Ильич, что с норвежцами-то? — не выдержал Гречко.

Брежнев вздохнул.

— Я с товарищами посоветуюсь. Мне нравится. Только так, с бухты-барахты, нельзя. План нужен. Когда про ракеты на Брюссель сообщить, когда кино про ядерные взрывы прогнать. Можно ещё во Вьетнаме к этому моменту наступление организовать, да и в Египте с Сирией шебуршнуть слегка, чтобы американцы Шестой флот из Средиземного моря не рискнули выводить. Может, твои стратеги и ещё чего придумают. В Италии коммунистов сгоношить на забастовку, бельгийским товарищам денежку подкинуть. План нужен.

Брежнев замолчал, и Пётр сидел молча, ждал. Только Гречко хотел что-то сказать, но Штелле его пнул ногой под столиком. Вскинулся и промолчал.

— Молодцы. С товарищами обговорим послезавтра. Позову сюда. Готовь, Андрей Антонович, план. А ты, Пётр, побольше внимания своему министерству уделяй. Вчера мне с ЦК звонили — опять шашкой машешь. Чем тебе борщевик не угодил? Мы же за него Ленинскую премию дали.

— Объясню, — и повернул голову к маршалу.

— Да, Андрей Антонович, ты езжай, а мы тут с Петром Мироновичем ещё поговорим о его делах, — выплюнул в огонь воск. Тот зашипел, и по кабинету прошлась волна запаха. Смесь карамели и ладана. Нет, не ладана. Свечки, не свечки — чего-то церковного. Вкусно.

— Ты, Пётр, знаешь, что такое курник? — неожиданно.

— Нет, Леонид Ильич, — когда не знаешь, что ответить, всегда говори правду.

— Я видел позавчера, как ты морщился от супа. Сам не люблю. По секрету тебе скажу, надеюсь, не выдашь. Я когда один обедаю, суп не ем, а чтобы поваров не обижать, выливаю потом в унитаз. Диету придумали! Ни соли, ни перчику. А сегодня пальцем Коле погрозил — делай курник. Гостей сегодня нет, Виктория да я. Сейчас пообедаем, и «озвучишь». Не сильно ли шашкой размахнулся? Там ведь институт, а ты кто по образованию? Металлург? Озвучишь, — понравилось слово Ильичу.