Колхозное строительство 4 - [12]

— Не знаю Пётр, думаешь, поможет, — Брежнев неохотно зачерпнул воск ложечкой и стал жевать, — А приятно.

— Вот в этой банке прополис, — достал следующую Штелле. — Прополис обладает ярко выраженным антибактериальным и противовоспалительным эффектом. Из него сделаем средство для полоскания полости рта. Отлично заживляет ранки во рту, очищает зубы, укрепляет десна. Раствором прополиса нужно полоскать горло при ангине, — Так, а вот это самое сильное средство, — Пётр извлёк последнюю баночку. — Маточное молочко. Лучшее лекарство при борьбе с ангиной, в том числе с её хроническими формами, потому что отлично справляется со всякими стафилококками. Также маточное молочко полезно сердечникам, оно улучшает работу сердечной мышцы. Молочко лечит даже диабет. У вас как с сердечком, Леонид Ильич?

— Ты Пётр лучше Чазова. Может и медицину на тебя взвалить, — Брежнев засмеялся, но тут же закашлял. Выплюнул в раковину воск, но потом вернулся к столу и зачерпнул ещё ложку, — Понравилось, и горло саднит меньше. Ты чего девкам-то подарил, что они там визжат? Или секрет?

— Да, какой секрет от партии, — посмеялись, — Бельё всякое нижнее, чулки там, колготки, бюстгальтеры. Косметику, да духи. Франция.

— Не можем сами. — Поморщился Генсек.

— Мы трусы хуже делаем, а они в хоккей хуже играют и космические корабли у нас лучше и танки. Надо будет, и трусы научимся делать. Или продадим им один танк, и на всю страну трусов хватит.

— И я так думаю. Вика, Халя, давайте вниз. Проголодались мы.

Глава 10

Поднялись на второй этаж в кабинет Генсека. Что не так с этим миром? Кто уж у Брежнева готовит, сама бабушка Вика или кухарка или шеф повар, но всё не вкусное, пресное и резиновое. Суп был вообще по непонятному рецепту, борщ, в который свёклу не кинули. На второе лапша с куском того самого оленя. Мясо нормально приготовлено, а лапша в один комок слиплась. Чай некрепкий. Что не так?

Брежнев сел у незажжённого камина и закурил. «Новость», значит, неплохое настроение.

— Ты, Пётр, понятно не успел ничего сделать, а подумать успел? Чем в осаде в Париже занимался? Не думал о работе? — колечки попытался выпустить, только одно получилось, и снова закашлялся. Погасил, взял ложечку и баночку опять с воском, — Полезней ведь.

— Конечно, думал, Леонид Ильич.

— И до чего додумался. До трусов, — гоготнул.

— Леонид Ильич, я сейчас крамольную вещь одну скажу. Только дослушайте до конца, пожалуйста.

— Колхозы будешь предлагать разогнать? — нахмурился Вождь.

— Кто вам таку дурость сказал. Колхозы укреплять надо. Более того именно этим и собираюсь заняться в первую очередь, — отмахнулся Пётр.

— Ладно, были тут реформаторы. Говори, что хотел.

— Не нужно нам сейчас поднимать урожайность и собирать больше продукции.

— Тебя там в Париже не завербовали? Как у них разведка называется?

— Не знаю. Вам ведь должны были докладывать, Леонид Ильич, что примерно четверть всей продукции тупо сгнивает. При большом урожае выращенную продукцию просто в бурты сваливают, а потом в лучшем случае перепахивают. Даже на корм скоту не пускают.

— И что предлагаешь?

— Исправить главную дурь, что сделал Хрущёв, — нужно выдержать паузу. Брежнев не любит Хрущёва. Сейчас обзовёт, и ему легче будет воспринимать информацию.

— И чего ещё кукурузник натворил?

— Разогнал МТС.

— Ну, тут ты не первый. Предлагали уже вернуть технику и людей в МТС, только посчитали уже. Если и вернут колхозы, то убитую, без запчастей. Только деньги переводить, не заработают МТС, — пренебрежительно скривился Генсек.

— Люди, которые предлагают вернуть технику в МТС либо дураки, любо на самом деле подкуплены ЦРУ.

— Вот как? — встрепенулся Ильич, — А ты сейчас чего говорил?

— МТС начали создавать в начале тридцатых и до 1958 года при том, что готовились к войне, воевали, потом восстанавливали хозяйство, огромное количество вполне работоспособных хозяйств создали, — опять паузы. И держим.

— Кхм. Ну… Дальше ховори, — даже говорок прорезался.

— Нужно не отбирать у колхозов и совхозов технику, а создавать новые МТС и начинать не с тракторов и комбайнов, а с овощехранилищ, элеваторов, зернохранилищ, силосных ям. Ремонтных мастерских. Жилья для будущих механизаторов и слесарей. Столовые, наконец.

— Вот как!? — пусть думает. Сейчас главное вообще не говорить. Кивать мыслям вождя.

Брежнев встал с кресла. Выплюнул в камин воск. Тут же зачерпнул новую ложку. Прошёл к окну.

— Зима. — Задёрнул штору, пошёл, включил свет, — Напиши мне на бумаге с цифрами на первый ход. Осилишь, или помощь нужна.

Молчать до конца.

— Я в ЦК скажу, пусть считают.

Молчать.

— А ты свой вариант. Так лучше будет.

Молчать.

— А я ховорил товарищам, что ты справишься. Справишься?

— Если помогать будут, а не палки в колёса вставлять.

— Хто? — потянулся за сигаретой, но передумал, — Мы же тебе, вон, сколько полномочий дали.

Молчать.

— Ты не молчи, Пётр, если кто вякнет, сразу мне звони. Разберёмся. Захроем вякальник. Когда бумагу сделаешь?

— Неделю дадите, Леонид Ильич?

— Начинай. Ладно, Пётр, что-то глаза слипаются от твоих лекарств. Ты езжай домой, а мне поспать надо. И не бойся шакалов. До, свидания.

Внизу женская половина семейства долго обнимала и не пущала. Согласился на чаёк. Зря, конечно, сейчас чего выпросят. Нет. Ни слова. И Дольче не нужен. Или друг друга стесняются.