Колхозное строительство 3 - [42]

— Ничего, Рамон, пробьёмся. Давай-ка двинемся к санаторию, ещё душ принять надо, переодеться. На завтрак опоздаем. Ты в каком номере остановился.

— Триста пятом, — Меркадер тоже поднялся со скамейки, — Хочешь поболтать, о мексиканских тюрьмах побольше узнать?

— Тоже занятие. Спускайся после завтрака на пляж. У меня процедуры с одиннадцати, пару часиков пока пекло не началось, можно и поплавать и позагорать.

— У меня приём у врача тоже в одиннадцать. Что ж, расскажу тебе о мексиканской тюрьме, а ты мне о русской.

— О владимирской.

— Она не русская?

— Она наша.

Глава 34

А точно татаро-монголы отстали от нас со своим игом? Мне кажется, они до сих пор сидят там где-то в Москве и каждый день пытаются придумать какую-нибудь новую дань для россиян.

Прилетело. Дало по мозгам. Искры из глаз. Сопли из носа, с кровью. Тушите свет.

— Тамара Филипповна! Сто раз просил! Мать, перемать!

Пётр шёл к двери, была назначена встреча с министром автомобильной промышленности. Закопался в бумагах, а как глянул на часы, подорвался и к двери. А она навстречу. Ну, встретились.

— Ой.

— Гной. Полотенце мокрое дайте. Хотя, не подходите. Сам. — Прошёл в другой конец кабинета, шатаясь, открыл дверь в небольшую комнатку. Нечто среднее между туалетом и комнатой отдыха. Фурцева была оригиналом. Кроме умывальника и унитаза в комнатёнке было кресло и журнальный столик.

Намочил полотенце, унял кровь из носа. Красный рубец через всю щёку. Точно фингал будет. Это семейное. У Маши только проходить начал. Теперь квартиру он освещать будет. Люстр-то нет. Висят на проводах голые патроны со стапятидесятиватными лампами. Темновато. Комнаты-то и высоки и широки. А когда ещё мастерская развернётся. Сходил в Берёзку. И это за боны?! Нет. Лучше голь патронная.

Глянул ещё раз на себя в зеркало. Твою ж, дивизию, ну как сейчас к Тарасову ехать? Александр Михайлович обещал переделанную «Волгу» показать. Пока одну. Вот ведь.

— Тамара Филипповна, достаньте мне очки солнцезащитные, хоть из-под земли. Надеюсь, в министерстве хоть один пижон есть. Что надо-то было?

Вратарь стояла, потупив голову, рвала на кусочки носовой платок.

— Я не хотела, Пётр Миронович.

— Правда? То есть, это вы не специально меня приложили?

— Не специально, — и лезет к носу с кусочками платка.

Блин. Понабирут по объявлению.

— Очки? — Пётр отстранился.

Тугудым-тугудым.

— Весело у вас, — в кабинете стоял и улыбался в широченно-длиннющие усы Будённый, — Кровь под носом.

— Под носом! Вся душа в крови! Ладно бы хулиганы. От беззащитной девушки по сусульнику получил.

— Девушки? В смысле — беззащитной? — Семён Михайлович был, как и Наполеон с Лениным и Сталиным не коломенской верстой. И был пониже Непейводы на целую голову.

Пётр вернулся в комнатушку, снова намочил полотенце и приложил к носу.

— У вас какое-то дело, Семён Михайлович.

— Понятно. Ты знаешь, кем я сейчас тружусь, — Будённый был в сталинском кителе с большим квадратом колодок и флажком депутата Верховного совета на груди.

— Председатель наградной комиссии ДОСААФ?

— Ну, это тоже, но я про другое.

— Член Президиума Верховного Совета СССР?

— Тугодум ты, Пётр, — хохотнул маршал в усы.

— Не томите, самому интересно.

— Председатель общества советско-монгольской дружбы! — и палец в потолок.

Пётр глянул туда. Следовало бы побелить, но карты Монголии там не было.

— Догадался?

Пётр ещё раз посмотрел на потолок. Наверное, маршал плохой маг — карты Монголии так и не было.

— Нет, Семён Михайлович, Все мозги дверью вышибло.

— Эх, Пётр, Пётр. А я, старый дурак, думал, что кроме меня в Союзе ещё один умный мужик появился, — маршал покачал осуждающе головой.

Пришлось жест повторить, раскаиваясь.

— Я вчера Гарбузова видел, — и молчит.

— Я тоже.

— Точно дверью шибануло. Нужно для Монголии такую же лотерею сделать, как для Болгарии. Поехали. С послом я договорился, Он уже ждёт.

— Семён Михайлович, куда я с такой физиономией. Да ещё к послу.

— Ничего, он мужик боевой, у самого шрам на щеке, ещё с Халхин-Гола. Эскадроном тогда командовал.

— У меня встреча с министром автомобильной промышленности назначена, с Тарасовым, — предпринял ещё одну попытку.

— Позвони, перенеси. Да, давай я позвоню, — и бегом к телефону.

— Хорошо, Семён Михайлович. Сейчас Тамара Филипповна придёт, принесёт очки, перенесёт встречу. И перевесит дверь, — а вот и она выглядывает смущённо из-за этой двери. Та ещё картина.

— Тамара Филипповна, позвоните пожалуйста Александру Михайловичу Тарасову и извинитесь. Перенесите встречу на завтра и расскажите в красках всю историю. Сможете? — взял протянутые очки. И это у пижона? Убожество.

Винтаж. Квадратные, огромные, чёрные. У сварщика украли? Ну, хотя, половину лица скрывают.

— Поехали.

Уже в машине на заднем диване спросил у маршала.

— Посла-то хоть как зовут?

— Нямын Лувсанчултэм, — вилы, и как это произносить.

— Семён Михайлович, вы к нему так и обращаетесь?

— Нет. Мы запросто. Я его — товарищ Нямын, а он меня — товарищ Сямын.

— Ещё раз пожалуйста.

— Товарищ Сямын.

— Семён Михайлович! Имя посла!

— Его превосходительство Нямын Лувсанчултэм.

— Он по-русски говорит?

— Ещё бы он по-русски говорил, цены ему бы не было. Чуть-чуть лопочет. Да, ты не переживай. Два переводчика будут — махнул рукой Будённый и сбил с Петра очки. Больно-то как. Маршал не заметил, — Там ещё и наш посол в Монголии будет. Должен уже подъехать в Борисоглебский переулок. Он сейчас как раз в Москве. Вызвали в министерство. Леонид Николаевич Соловьёв. Не знаком?