Колесо в колесе - [62]

— Страдающие горячкой, — продолжал доктор, — отказываются реагировать на любые внешние стимулы. Патологический процесс отчасти заключается в том, что сознательная и подсознательная области мозга принимают стимулы и блокируют ответы. У мистера Изли, похоже, совсем другой случай: полная деафферентация.

— Я вынуждена попросить вас объяснить этот термин, — сказала Джо, не сводя глаз с лица Ларри.

— Ну, это означает, что его сознание не воспринимает ни один — подчеркиваю, ни один — внешний стимул. Грубо говоря, представьте себе компьютер без единого входного устройства.

— Что же могло послужить причиной?

— Не знаю. Он был психически стабилен? Понимаете ли, возможно, мы имеем дело с психопатическим состоянием.

— Он был стабилен не меньше любого другого нормального человека. — Джо взглянула на врача. — А… эта самая деафферентация, как вы говорите, не может служить защитным механизмом?

Доктор снисходительно улыбнулся:

— В высшей степени невероятно. Даже если б могла, тут нет ничего хорошего. Все равно что сунуть в песок голову — довольно бесполезно для тела.

— Полезно, когда кто-нибудь целится именно в голову, — пробормотала Джо, поймала удивленный взгляд собеседника и переменила тему: — Скоро он выйдет из этого состояния?

— В данный момент невозможно сказать. Завтра, через неделю, через год — я не знаю. Когда-нибудь выйдет.

— Вы уверены?

— Насколько возможно в отсутствие предшествующего опыта. Утренние анализы свидетельствуют о слабом снижении уровня деафферентации. Незадолго до вашего прихода их вновь повторили, и, если они покажут дальнейшее снижение, нам удастся оценить темп ремиссии и сообщить вам прогноз.

С тем он повернулся и вышел из палаты.

Джо вновь переключилась на Ларри, еще сильней ощущая душевное напряжение, готовое привести к взрыву. С ним вообще не должно быть такого — невыносимо видеть сильного талантливого мужчину, беспомощно лежащего в коме. И она ничем не может помочь…

Джо вцепилась в верхний прут решетки, ограждавшей сбоку койку, стиснула так, что побелели и протестующе захрустели костяшки пальцев. Собралась завопить от отчаяния, но сдержалась. Отложим до встречи с тем, кто это сделал.

Со временем она заставила себя успокоиться, медленно и глубоко дыша. Выпустила решетку, медленно прошлась по палате, скрестив на груди руки. И почти пришла в себя к возвращению доктора.

— Прогресс замечательный, — деловито сообщил врач. — Если дело пойдет такими же темпами, через шесть — восемь часов очнется.

У нее екнуло сердце.

— Как он себя будет чувствовать после этого?

— Откуда я знаю? — пожал доктор плечами. — Можно только гадать. Возможно, полностью придет в сознание, хорошо отдохнув, как бы после крепкого и спокойного ночного сна. Возможно, будет в необратимом психопатическом состоянии. Обождем, увидим.

Дежурные санитарки сменились, перед уходом врача в палату вошла другая старшая сестра.

— Извините, — сказала она, — время для посетителей истекло.

— Не для меня, — отрезала Джо таким тоном, что сестра заколебалась, оглянувшись на доктора.

— Пусть останется, — разрешил он. — Палата отдельная, никому она не помешает.

Сестра пожала плечами:

— Если вы позволяете, это меня не волнует. После их ухода Джо рухнула в кресло, щелкнула рычажком, глядя, как часть наружной стены становится прозрачной. Полыхал грандиозный закат, она, закрыв глаза, подставила лицо под гаснущий теплый кровавый свет солнца, пока оно не скрылось из вида за соседними зданиями. И оглянулась на шум за спиной.

В открывшуюся дверь входила процессия из пяти фигур, закутанных в плащи с капюшонами. Последний закрыл за собой створку, и все разом откинули капюшоны, демонстрируя сине-серую кожу, высокие лбы, длинные черные волосы, заплетенные в одну косу.

Ванеки!

Джо вскочила, когда первый вошедший направился к ней. Внешне он ничем не отличался от других, за исключением темно-синего пигментного пятна почти посередине лба, чуть левее. Хотя в их поведении не было ничего угрожающего, она встревожилась… Эти существа спокойно позволили себе убить ее отца!

— Что вам нужно? — спросила она, проклиная себя за дрогнувший на последнем слове голос.

Тот, кого можно было принять за предводителя, остановился перед ней и поклонился в пояс. Четверо его спутников сделали то же самое. Склонившись, они монотонно запели на древнем языке ванеков. Непривычные мелодичные звуки странным образом успокоили Джо. Выдержав финальную ноту, ванеки распрямились.

Потом предводитель выпростал руки из-под хламиды. В правой он держал потрескавшуюся глиняную чашу, в левой — искусно вырезанное изображение фруктового дерева в полном цвету.

— Это принадлежит тебе, — просвистел он. Джо не смогла до конца разгадать интонацию.

В ней звучало глубокое почтение, но присутствовал также оттенок благоговейного страха, смешанного с виновностью и стремлением оправдаться.

Приняв дары, она хотела что-то сказать, однако не сумела. Знала, что точно такие подарки преподнесли когда-то отцу, и, держа их в руках, вновь вдруг почувствовала близость с ним.

— Враг рядом, — сказал предводитель. — Но мы ему не дадим еще раз причинить тебе зло. Я об этом позабочусь.