Колесо Сварога - [75]

Женщина сглотнула:

— Я не лесбиянка!

— Почему она к тебе в кровать полезла?

— Я не знаю.

Мужчина мерзко ухмылялся:

— Так позови душку Саният, спроси!

Мариора, издёрганная за эти дни то мужем, то собственными переживаниями, чувствовала, что ещё немного — и она сорвётся.

— То есть нормальные мужики в постели тебя не устраивают? — гнул своё Дефенсорем, злясь с каждой минутой сильнее.

— Такие, как ты, — нет! — не выдержала демоница.

— Что?

Опешили оба: Мариора никогда раньше не осмеливалась повысить голос на мужа.

Конорий придержал Велиуса за плечо. До них отчётливо долетала ссора Рема с женой.

— … Ты хочешь, чтобы я любила тебя после твоих шлюх?

— А что мне делать, если ты никогда не хочешь? Если ты кривишься и чуть не блюёшь после меня? Ты же лежишь подо мной как бревно, как ледышка. Чтоб тебя раскочегарить, рота солдат нужна!

Звонкая пощёчина была ответом.

— Мразь! Подонок! Иди трахай своих шалав, а ко мне не смей приближаться!

Кузены переглянулись. Конорий тронул Велиуса за плечо:

— Пойдём отсюда. Поверь, лучше им не знать, что у их беседы были свидетели.

Дефенсорем потрогал горящую щеку и легко отбросил застывшую жену на ближайшее кресло.

— Да не больно-то и хотелось! Найду, не сомневайся! В отличие от тебя и обнимут, и приласкают. Есть нормальные бабы, а ты иди Лефатсе письку вылижи, так у вас делают?

И помчался к выходу.

— Урод! — крикнула вдогонку Мариора.

* * *

Похороны прошли через день. Следствие ничего не обнаружило и дело закрыли. По документам выходило, что Алёна не справилась с управлением и вылетела на встречную полосу. Хоронили девушку в закрытом гробу.

Костя стоял рядом с Рыбкой, но не выпускал из виду Надю. Черникова, словно истукан, стояла позади всех. И если бы не покрасневшие глаза, можно было бы решить, что ей наплевать на происходящее.

Во время отпевания Надя вышла на улицу: слишком болезненные воспоминания воскрешали монотонные слова молитв и запах церковных свечек. Остальные остались в маленькой квартирке, где жила Алёна с родителями. Опять потекли слёзы, стоило вспомнить обезумевший от горя взгляд Алёниной матери.

Хваль подошёл на кладбище, предупредил, что она едет с ним.

— …Ты абсолютно уверена? — спросил он в машине.

Рядом притихли Костик и Наумов.

— Да.

— За что убили?

— Не знаю, Сергей Алексеевич. Хочу посмотреть Алёнину машину.

— Ладно, если что найдёте — сразу ко мне. И никому ни слова про свои подозрения, — Хваль вздохнул, — пока не будем уверены, что это не связано с работой.

Осмотреть «лагуну» они смогли через день после похорон. Надя миллиметр за миллиметром исследовала мятый металл. Под ногами хрустели осколки стекла. Взгляд то и дело цеплялся за бурые пятна на подголовнике…

Костя тоже искал.

— Ни хрена нет!.. Пластмасса, стекло… волосы…

Они уже больше двух часов сидели в гараже. Мужчина отбросил очередной обломок:

— Надь, может, оно на дороге осталось?

— Нет.

Они замолчали, методично ковыряясь в салоне. Надя чувствовала, как колотится сердце… Что же здесь есть? Что не даёт ей покоя? Костя скрупулёзно перебирал все кусочки, чувствуя себя героем сказки про «принеси то, не знаю что». Мужчина украдкой глянул на Черникову. Осунувшееся сосредоточенное лицо, голубая жилка на виске. Эта неделя сильно ударила по девушке: то ссора с кавалером, то смерть Алёны… Костя сморщился от боли, порезавшись о разбитое стекло. Пятясь, выбрался из салона, чтобы достать застрявший в пальце осколок.

— Сильно? — отозвалась из машины подружка.

— Нет, — мужчина уже извлёк стекло и зажал ранку. Краем глаза заметил тёмный обломочек, зацепившийся за брюки. Матусевич взял его, покрутил, пощупал: — Странный пластик. Интересно: откуда он? Не похоже, что панель.

Надя подошла, протянула руку, собираясь рассмотреть, и резко отдёрнула пальцы:

— Оно!..

— Ты уверена? Хотя кого я спрашиваю!? — мужчина разглядывал обычный на вид осколок, только сейчас обратив внимание на правильную форму, ровные края. — Это не обломок… А что это?

— Я не знаю.

Они склонились над тёмно-коричневым предметом. Надя выдохнула:

— Как чешуйка!

Костя вздрогнул, очнувшись от собственных мыслей:

— А мне больше перо от чернильной ручки напоминает.

Светлая разглядывала находку, но дотронуться так и не решилась:

— Не могу.

Мужчина поднял «чешуйку» к свету. Наверное, от напряжения глазных мышц, но ему показалось, что линии на ней двигаются. Страж моргнул пару раз.

— Ладно, покажу знакомым ребятам. Послушаю, что они скажут, — он глянул на притихшую девушку. — Поехали что ли?

По дороге Матусевич поинтересовался о демоне. Надя помрачнела:

— Ничего, Костя. Его номер больше не доступен. Дмитрий ушёл… навсегда.

— Плохо стараешься, — резанул Костя. — Через знакомых пробуй. Тот же Славинский, Влад…

— А нужно?

— Нужно, — выдохнул Матусевич. — Ты чёрная ходишь после ссоры. Если сейчас отступишь, будешь жалеть до конца жизни.

Девушка грустно улыбнулась:

— Неужели ты со стороны видишь то, чего не вижу я?

— Угу, — кивнул приятель. — Вижу, роднуля. Вижу, что втрескалась ты в Демьянинова по уши. А ещё вижу, что боишься.

— Чего?

— Перемен, — Костя вздохнул. — Боишься впускать в свою жизнь другого человека, вернее, нечеловека. Боишься проблем, которые может устроить Велимир. Потому что сомневаешься и в себе, и в Дмитрии. А я тебе говорю: не сомневайся! Иди за ним. Дай ВАМ шанс!