— Знаешь, а ведь меня всё достало, — Петя отхлебнул пива, закурил. — Эта работа… Она меня убивает. Я ненавижу её. И сделать пока ничего не могу. Мне чертовски надоело быть рыцарем ордена блокорезки и лопаты. И уволиться пока не могу. Этот Иосифович… этот жид старый обещает мне карьерный рост, а никакого роста нет. Зарплата… Фигня полная. Но мои родственники все уши мне прожужжали о том, что мне повезло, я — счастливчик…
— Понимаю, — мужчина в спортивной куртке тряхнул головой. — Я тоже когда-то через это прошел. Приходилось мне работать и подсобным рабочим на «Вкусе жизни». А потому я с тобой согласен. Работа у тебя — полное говно, а ты оказался в глубокой жопе.
— Вы даже не представляете, до чего мне бы хотелось, чтобы это всё поскорее закончилось! Работа на «Вкусе жизни» — первая моя работа, но мне уже работать не хочется. Я уже ненавижу всех работодателей, а слово «работа» мне противно. Вообще мне всё надоело. Всё опротивело. Хочется, чтобы всё однажды изменилось, стало по-другому, чтобы не было этих проблем…
— Как мало тебе нужно для счастья! — мужчина рассмеялся.
— Не мало, — Петя сделал ещё один глоток, посмотрел на звездное небо. В тот момент пиво «Артемьевское» показалось ему невероятно вкусным и пьянящим. Он не понимал, почему раньше ему казалось, что это пиво — моча ослиная. Нет, он никогда не пил ослиную мочу, но представлял, что на вкус она должна быть противной.
— Если ты этого искренне хочешь, твое желание исполнится, — произнес незнакомец. В тот самый момент к остановке подъехал автобус.
— Ладно, всего вам хорошего, — Петр соскочил со скамейки, направился к автобусу. На половине пути он остановился и обернулся назад. — Кстати, как вас…
Незнакомца и след простыл. А на скамейке осталась стоять недопитая бутылка пива. В голову Петру пришла мысль, что его собеседник исчез нереально быстро, словно испарился, но он отогнал эту мысль, как назойливую муху и запрыгнул в автобус.
Домой он приехал раньше обычного. Едва Петр переступил порог своей квартиры, на него навалилась невероятная усталость. Он только успел снять куртку и ботинки. Рухнув на диван, Петя мгновенно заснул. Во сне он почему-то увидел мужчину, которого встретил на остановке.
— Твое желание исполнится, — говорил он, превращаясь то в волка, то в медведя, то в лохматую дворнягу. — Твое желание исполнится…
— Так ты не человек! — удивился во сне Петр. — Кто же ты?
— Догадайся сам. — Дворняга превратилась в черного кота с порванным ухом, кот превратился в улыбающегося Якова Иосифовича. — Сам… сам… сам!
Где-то в отдалении закукарекал петух. Когда-то Петр сделал крик петуха сигналом будильника на своем телефоне, но в один прекрасный момент петух надоел ему до тошноты. С того самого момента Петя стал просыпаться под рев сирены пожарной машины. Такой звук трудно не услышать, и он не нервировал Петра так, как петушиный вопль.
Но опять почему-то кричал петух.
— Твою мать, — сквозь зубы прошипел Петр, не открывая глаз. — Опять на работу!
— Матвейка, вставай! — Вдруг послышался где-то рядом незнакомый женский голос. Это не был голос соседки, который Пете приходилось слышать довольно-таки часто из-за тонкости стен. Он постоянно слышал, как Маша кричит матом на своего мужа, как она стонет по ночам, когда они мирятся. Но это не был голос Маши. И голос был гораздо ближе, чем голос Маши. Словно женщина, которая звала какого-то Матвейку, находилась с Петром в одной комнате. — Матвейка! Хватит спать! В садик опоздаем!
Петух неожиданно затих, едва Петр подумал, что сейчас разобьет об стену свой мобильный телефон. И чья-то теплая большая рука стала трясти Петю за плечо. От этого он окончательно проснулся.
Он открыл глаза. Над ним стояла огромная женщина. Её рука, размером с ковшовую лопату, продолжала трясти Петино плечо.
— Что вам нужно? — сонным голосом спросил Петя, глядя на женщину. И тут он окончательно проснулся. Осмотревшись, он понял, что находится не у себя дома, а в комнате с высокими потолками и лежит на большой кровати. На нем была желтая пижама. В голове его тут же родился вопрос, как он там очутился? И что это за великанша? Петя вскочил на ноги. Кровать под ногами показалась ему необычайно мягкой. Большая женщина с улыбкой протянула к нему свои большие ручищи.
— Что с тобой, Матвейка? — спросила она с тревогой в голосе.
— Я не Матвейка, не трогайте меня, — Петр стал отступать назад, а великанша тянулась к нему всё ближе и ближе, норовя схватить его. Он пятился, пока не свалился с кровати, которая к его удивлению оказалась довольно-таки высокой. Он упал на зеленый ковер с изображенным на нем олененком Бэмби и чертыхнулся, ударившись затылком.
— Что ты сказал? — спросила великанша, обойдя кровать. Она нагнулась, поставила перепуганного Петю на ноги. — Нельзя так говорить! А то язык почернеет и отсохнет. Ты это в садике услышал, да?
Потирая затылок, Петр посмотрел на высоченный шкаф-купе. В зеркальной дверце шкафа он увидел великаншу и мальчика в пижаме лет пяти-шести. Мальчик с испуганным лицом растирал затылок. Петя отдернул руку. Мальчик сделал то же самое.
— Так это — я! — ошеломленно проговорил Петя. — Я — мальчик? Но как такое возможно? Я же…
