Колесо страха - [31]

Пробил час ночи. Я уснул. Где-то завывал сильный ветер. Он приближался, кружил, затем налетел, подхватил меня и понес прочь. У меня не было тела, не было формы, и все же я существовал – бесформенное, сознающее, чувствующее Я. Затерянное в вихре сознание. Ветер нес меня прочь, прочь, прочь. Бестелесный, незримый – я обретал жизнь в этом ветре, нездешнюю беспредельную силу, переполнявшую меня восторгом. А потом буйный ветер швырнул меня обратно, изгнал из того чуждого пространства…

Я словно очнулся, но отзвуки нечеловеческого ликования еще гремели во мне… О, вот же оно, его я должен уничтожить… Там, на кровати… Должен убить, чтобы животворящая сила ликования вернулась… Должен убить, чтобы ветер подхватил меня вновь, унес прочь, наделил силой… Но нужно быть осторожным… осторожным… Ударить туда… в горло, прямо под ухом… И тогда меня подхватит ветер… Ударить прямо в пульсирующую жилку на горле… Но что держит меня? Осторожно… осторожно… «Мне нужно измерить его температуру»… Да, вот что нужно сказать… осторожно…«Мне нужно измерить его температуру»… А теперь – один прыжок, удар… прямо в пульсирующую жилку на горле… «Ну уж нет, с этим вы никуда не пойдете!» Кто это сказал? Что-то все еще удерживает меня… Ярость… Всепоглощающая беспощадная темнота… Завывания ветра стихают…

– Влепи-ка ему еще раз, Билл. Только не так сильно. Он приходит в себя.

Я ощутил острую боль в щеке. Туман, застивший мне глаза, рассеялся. Я стоял между столом медсестры и кроватью Рикори. Джек прижимал мои локти к бокам. Билл занес ладонь для очередной пощечины. А я что-то сжимал в правой руке. Скальпель, острый как бритва!

Я отбросил скальпель.

– Все в порядке, можете меня отпустить, – тихо сказал я.

Билл промолчал. Его товарищ не ослабил хватку. Повернувшись, я увидел, что вся кровь отхлынула от его лица.

– Именно этого я и ожидал, – объяснил я. – Вот почему я проинструктировал вас подобным образом. Все уже завершилось. Можете направить на меня оружие, если хотите.

Державший меня охранник опустил руки.

– Вы довольно сильно меня ударили, Билл. – Я осторожно коснулся своей щеки кончиками пальцев.

– Видели бы вы свое лицо, док, вы бы удивились, что я не прибил вас на месте… – Он пожал плечами.

Я кивнул, вспоминая, какая дьявольская ярость охватила меня в момент помутнения рассудка.

– Что я делал?

– Вы проснулись. С минуту сидели за столом, глядя на босса, – начал Билл. – Потом что-то взяли из ящика и встали. Сказали, мол, вам нужно измерить его температуру. Двинулись к нему. И мы увидели, что у вас в руке. «Ну уж нет, с этим вы никуда не пойдете!» – закричал я. Джек вас схватил. А потом вы точно с ума сошли. Пришлось навернуть вам пару раз. Вот и все.

Я опять кивнул. Достав из кармана нить из женских волос, я поднял ее над подносом для инструментов и чиркнул спичкой. Нить загорелась, извиваясь, точно маленькая змейка: казалось, что узлы развязываются, когда их касается пламя. Бросив ее на поднос, я увидел, как она превратилась в пепел.

– Я думаю, проблем сегодня больше не будет. Но оставайтесь начеку, как и прежде.

Сев обратно в кресло, я закрыл глаза.

Что ж, Брейль не показал мне душу, но теперь я поверил в силы мадам Мэндилип.

Глава 11 Кукла убивает

Остаток ночи я проспал без сновидений и проснулся, как всегда, в семь утра. Охранники все еще наблюдали за мной. Я спросил, не объявлялся ли Макканн. Они сказали, что нет. Меня это немного удивило, но им отсутствие южанина не показалось чем-то странным. Вскоре Джека и Билла должны были сменить, и я предупредил их, чтобы они не говорили о случившемся этой ночью ни с кем, кроме Макканна, напомнив, что им, скорее всего, в любом случае никто не поверит. Они с серьезным видом заверили меня в своем намерении хранить молчание. Я распорядился, чтобы их сменщики теперь дежурили непосредственно в палате, пока Рикори не поправится.

Осмотрев Рикори, я понял, что его состояние стабилизировалось во всех отношениях. Мужчина крепко спал. Судя по моим наблюдениям, второй шок, как это иногда бывает, снял негативные последствия первого. Когда Рикори проснется, он сможет двигаться и говорить. Сообщив это охранникам, я увидел, что им не терпится засыпать меня вопросами, но не стал им потакать.

В восемь утра пришла дневная медсестра. Она очень удивилась, узнав, что Батлер спит, а я подменил ее ночью. Я ничего не стал ей объяснять, только предупредил, что охрана теперь будет находиться в палате, а не у двери.

В половине девятого Брейль пришел ко мне позавтракать и доложиться. Выслушав его отчет о состоянии пациентов в больнице, я вкратце рассказал о случившемся ночью, умолчав о шапочке медсестры и своем странном состоянии.

Собственно, я не стал упоминать об этом по вполне понятным причинам. Во-первых, Брейля могла выбить из колеи новость о шапочке – я укрепился в своих подозрениях, что Брейль был тайно влюблен в Уолтерс. Услышав о шапочке, он мог сразу направиться к мадам Мэндилип. И если обычно мой ассистент был человеком рациональным и сдержанным, в этом вопросе он мог оказаться легко подверженным внушению. Такой визит таил бы опасность для него, к тому же его наблюдения и умозаключения обесценились бы. Во-вторых, если бы он узнал о моем состоянии этой ночью, он, безусловно, установил бы за мной круглосуточное наблюдение. И в первом, и во втором случае я не добился бы своей цели – поговорить с мадам Мэндилип наедине, взяв с собой только Макканна для охраны. И то я намеревался оставить громилу у входа в магазин.