Колесо страха - [125]

 – вспомнилось мне.

Не такой уж и неуместной показалась она мне теперь. Де Керадель соорудил винный пресс для кровавого пойла Собирателя. В нем должна была оказаться и моя кровь, но Дахут не позволила этого!

Я не чувствовал благодарности. Она была пауком, думающим, что муха увязла в ее паутине, и лишь противостояла попытке другого паука отобрать у нее добычу. Вот и все. Но муха уже высвободилась из паутины, и в том не было ее заслуги. Хотя моя ярость по отношению к де Кераделю росла, я не чувствовал, чтобы убывала ненависть к Дахут. Тем не менее то, что я услышал, меняло мои планы мести. Все прояснилось. Тени ошибались. Дахут не должна умереть раньше отца. У меня был план получше… План владыки Карнака, который, как думала Дахут, погиб от ее рук. Этот план стал советом мне – ибо именно он помог тому, другому мне давным-давно, в древнем Исе.

Я поднялся по ступенькам. Дверь в мою комнату была открыта. Я безрассудно включил свет. И увидел Дахут, стоявшую между мной и моей кроватью.

Она улыбалась – но в ее глазах не было улыбки. Она подошла ко мне. Я выхватил нож и направил острие в ее сторону. Дахут остановилась и рассмеялась – хотя в ее глазах не было веселья.

– Ты так неуловим, любимый, – сказала она. – У тебя просто талант к исчезновениям.

– Ты уже говорила это, Дахут. И… – Я коснулся своего лица. – Даже оставила мне напоминание.

Ее глаза увлажнились, и по щекам покатились слезы.

– Ты многое должен простить мне… Но и мне многое предстоит простить тебе, Алан.

Что ж, это было правдой.

«Берегись… Берегись Дахут…»

– Где ты взял нож, Алан?

Этот вопрос будто вернул мне рассудок.

– У одного из твоих людей, – ответил я. – Я убил его.

– И ты убьешь меня, если я подойду ближе?

– Почему бы и нет, Дахут? Ты отправила меня тенью в край теней. Я выучил урок.

– Что за урок, Алан?

– Я должен быть безжалостен.

– Но я не безжалостна, Алан, иначе тебя бы здесь не было.

– Я знаю, что ты лжешь, Дахут. Не ты освободила меня.

– Я не имела этого в виду… – сказала Дахут. – И я не лгу… И я… хочу испытать твою решимость, Алан.

Она медленно подходила ко мне. Я держал нож наготове.

– Убей меня, если хочешь, – сказала Дахут. – Я не особенно люблю жизнь. Я люблю лишь тебя. Если не любишь меня, убей меня.

Она подошла так близко, что острие ножа коснулось ее груди.

– Давай же – покончи с этим, – сказала она.

Моя рука опустилась.

– Я не могу убить тебя, Дахут!

Ее глаза, ее лицо осветились нежностью – но за этой нежностью я видел торжество. Дахут положила руки мне на плечи и коснулась губами отметин от кнута на моем лице.

– Этим поцелуем я прощаю… – говорила она. – И этим я прощаю… И этим я прощаю… А теперь поцелуй меня, Алан, и этим поцелуем покажи, что прощаешь меня.

Я поцеловал ее, но не сказал, что прощаю. Я не простил.

Я разжал пальцы, позволив ножу упасть. Дахут дрожала в моих руках. Она прижалась ко мне и прошептала:

– Скажи это… скажи это…

Я оттолкнул ее, рассмеявшись.

– Почему ты так жаждешь прощения, Дахут? Чего ты так боишься, что хочешь моего прощения, прежде чем твой отец убьет меня?

– Откуда ты знаешь, что он хочет убить тебя? – спросила она.

– Я слышал, как он сказал это, когда не так давно столь очаровательным образом требовал у тебя моей крови. Торговался с тобой за меня. Обещал тебе замену, которая будет куда более удовлетворительной… – Я вновь рассмеялся. – Неужели необходимо мое прощение, чтобы Собиратель воплотился в моем теле?

– Если ты слышал это… – сбивчиво ответила она, – то должен знать, что я не отдам тебя ему.

– Этого я не знаю, – солгал я. – Именно тогда твой слуга вынудил меня убить его. Когда я смог продолжить… На самом деле, когда я вернулся, чтобы перерезать твоему отцу горло, прежде чем он перережет мое… вас уже не было. Полагаю, сделка состоялась. Отец и дочь вновь объединились и отправились готовить пищу – меня, Дахут, – для свадебного пира. И пира погребального. Два в одном, Дахут!

Она вздрогнула, будто моя насмешка причинила ей боль.

– Я не заключала никаких сделок. – Ее голос прозвучал сдавленно. – Я не позволю ему забрать тебя.

– Почему же?

– Потому что я люблю тебя, – ответила Дахут.

– Тогда почему ты так жаждешь моего прощения?

– Потому что я люблю тебя. Потому что я хочу забыть прошлое. Я хочу начать заново, любимый…

На мгновение мне показалось, что моя память раздвоилась, что все это, вплоть до мельчайших деталей, уже происходило. Я понял, что видел это в древнем Исе в моем сне – если то было сном. И сейчас, так же, как тогда, она жалобно, отчаянно прошептала:

– Ты можешь не верить мне, любимый. Что мне сделать, чтобы ты поверил?

– Выбирай между мной и твоим отцом, – ответил я.

– Но я уже выбрала, любимый, – ответила она. – Я говорила тебе… – И снова прошептала: – Что мне сделать, чтобы ты поверил?

– Останови его… – ответил я. – Развей его чары.

– Я не боюсь его, – презрительно сказала Дахут. – И я больше не боюсь того, что он призывает.

– Я боюсь, – ответил я. – Развей его… чары.

В этот раз она поняла значение сделанной мною паузы. Ее глаза расширились, и несколько секунд она молчала, глядя на меня. Затем медленно сказала:

– Есть лишь один способ их развеять.