КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие - [8]

Дж. В. М. Когда я пришел в команду, она была на последнем месте. На сегодняшний день мы твердо занимаем восьмое место. Нельзя сказать, что дело приняло слишком печальный оборот. Настоящий ответ: мы положим соперников на обе лопатки. И я могу вам сказать, что с поля их унесут на носилках. Мы загоним Потрошителей обратно в могилы. Уже по кусочкам.

У. В. Но ставки делают в размере один к шестьсот шестидесяти шести!

Дж. В. М. (ухмыляясь). Странно. Я предсказываю блестящую победу, все три тайма всухую. Мы разобьем их в пух и прах. Это будет настоящая мясорубка. Живым мертвецам из Спиталфилдса будет больше нечего делать на землях Квартека. Мы исправим ситуацию.

У. В. (ошеломленно). Я… Джон Мун, последний вопрос. Что бы вы хотели на прощанье сказать Спиталфилдским Потрошителям?

Дж. В. М. Пусть готовятся к смерти!

У. В. Хм-м, Джон. Мне кажется, что они… м-м-м… уже мертвые.

Дж. В. М. Вы еще ничего в своей жизни не видели.

Четыре — ноль

Двадцать тысяч зрителей, не пожалевших усилий, чтобы добраться в этот вечер до Шадрон де Челсейи, и истративших от восьми до двенадцати ливров на покупку билета, не ожидали ничего, кроме того, что мы осрамимся после нашего объявления. И все равно, думал я, определенные надежды на успех или, по крайней мере, на приличное поражение у нас есть.

В действительности матч превратился в такую бойню, которой еще не видел никто. То же самое можно сказать и про трех арбитров, высокомерных эльфов, одетых, как и положено, в длинные черные пальто с поднятыми воротниками, — они просто не верили своим глазам. Для того чтобы понять результат первого периода, было достаточно нескольких минут: именно столько времени потребовалось зомби барона Мордайкена, чтобы освободиться от висящей на их ногах пехоты, пробить себе дорогу к башне и выставить свои черные штандарты на всех четырех башенках. Наши игроки, несуществующие, парализованные, до гениальности неловкие, проделывали бесполезные маневры, сознательно проигрывая в тех редких случаях, когда им предоставлялась возможность сделать прорыв. Большинство из них бросалось на землю, даже не попытавшись что-нибудь сделать.

На самом деле, глядя на Огров, можно было с уверенностью сказать, что все члены команды пьяны как сапожники и единственное действие, какое они еще могут произвести должным образом, — рухнуть на землю и не пытаться подняться. Сидя на традиционно отведенной для тренеров скамейке, по краям которой стояли две гигантские статуи (символизирующие былые местные победы и напоминающие о том, как они нынче далеки от нас), я занимался тем, что щипал себя, стараясь убедиться, что это не сон. Расположившись рядом со мной, герцог Густус Оаклей, владелец команды, тщетно старался сохранить спокойствие.

— Прекратите нервничать, — сказал он после того, как я пять секунд изрыгал проклятья. — И так ясно, что они выиграли по всем правилам. Остается только выяснить, сколько времени Огры смогут продержаться.

— Ради Трех Матерей, — вздохнул я.

— Оставьте религию, — ответил герцог, — вы продули во всех отношениях.

— Знаю.

— Собирайте манатки. Обделались, по-другому не скажешь. И несмотря на то что у вас репутация тренера, не вздумайте больше приходить на работу.

— Согласен, — лаконично ответил я.

— Согласен? И это все, что вы можете мне сказать?

Шел бы ты к чертовой матери, подумал я в гневе и посмотрел на наших игроков, которые в данный момент уже спали по всему полю Квартека, напоминая щупальца севшей на мель медузы.

— Гляди-ка, слышишь, — продолжал герцог, — говорят, один из наших проснулся и… нет.

— Похоже, мы слишком понадеялись на ноги, — высказал я рискованное предположение.

Герцог повернулся ко мне, на его губах играла недоверчивая улыбка:

— Я хорошо расслышал то, что сказали мои уши?

Он провел рукой по лицу.

— Джон, вы могли бы мне объяснить, какие инструкции дали им перед матчем.

«Инструкции?» — растерялась честная половина моей души.

«Успокойся, — резонно заметила другая половина, — поступай как обычно. Придумай что-нибудь».

— Я им сказал, чтобы они…

— Чтобы что?

«Не-е-е-ет!» — воскликнул второй голос в моей голове.

— Чтобы они хорошенько расслабились.

Хорошая шутка.

— Расслабились? — переспросил герцог, который перед этим, очевидно, на несколько минут позабыл про дыхание. — Вы их попросили расслабиться?

«Ну что? — тихонько спросил прагматический голос, скрывавшийся в моей душе. — Ты удовлетворен?»

— Ну, одним словом… Я им советовал не драматизировать… не придавать важности сделанным ставкам.

Челюсть герцога отпала, и его лицо стала покидать та пунцовая краска, которая начала было заливать разгневанную физиономию.

— Таких болванов я еще не видел, — проворчал он.

«Думаю, радоваться здесь нечему», — проговорил голос в моей голове.

— Остается еще два тайма, — высказал я предположение вопреки собственному желанию.

— И что?

— Возможно…

— Что возможно?

— Выиграть… два тайма против… одного? Разве никто…

Конец того, что я хотел сказать, превратился в неразборчивое бормотание.

— Вы когда-нибудь закрываете рот? — поинтересовался герцог.

Он повернулся, чтобы посмотреть на находящиеся за нашими спинами трибуны. Большинство зрителей начали складывать свои плакаты с надписью «Смерть Джону Муну» и покидать свои места. Остальные откровенно и просто уснули. Вот так, несколько болельщиков, находясь на грани отчаяния, зажгли огни протеста, но на них, похоже, никто не обращал никакого внимания, и они мало-помалу начали отказываться от своих тщетных попыток. Меня это очень даже устраивало.