Колдовской сапфир - [11]
Снова Филипп шел впереди. Свеча, которую он нес, уже догорала, и принц остановился, чтобы достать новую. Сеня устало облокотилась о стену. Внезапно какое-то движение в темноте привлекло ее внимание. Девочка пригляделась и буквально оцепенела!
Из стены медленно выползал гигантский удав!… Он судорожно подергивался и извивался, вытягивая из щели свое, как показалось Сене, бесконечное тело. Вот мерзкая голова его коснулась земли, вот он уже ползет навстречу ничего не замечающему принцу. Сеня, наконец, очнулась от столбняка:
– Берегись! – выдохнула она, и Филипп настороженно вскинул голову.
Он оглядел змею, но почему-то никак не отреагировал. Даже не поднял с земли кирку, а только ободряюще улыбнулся.
– Не бойся! Это же дождевой червь! Большое, но совершенно безобидное существо. Ничего не видит и не слышит.
Принц нагнулся и похлопал отвратительную серо-розовую змею по спине, наверное, для того, чтобы показать, насколько она безобидна.
Но девочке даже не стало стыдно. Все равно было страшно! Удав этот в самом деле был ужасен! Конечно, Сеня не боялась маленьких дождевых червей. Но это еще не значит, что она точно так же не боялась бы громадных трехметровых червяков, если бы те выползали иной раз после дождя прогуляться по лесу. Пусть даже совершенно безобидные, слепые и глухие!
Принц, видимо, это понял.
– Ну тогда давайте пройдем мимо него побыстрее, и дело с концом, – сказал он, забрасывая мешок за спину и подхватывая свою кирку.
Пина успокаивающе тронула девочку за руку, и они поспешно двинулись вслед за принцем. Сеня старалась не смотреть на невозмутимо проползавшего мимо них удавочервяка, а Белоснежка нагнула голову и, пофыркав, обнюхала его – она тоже знала, что червяк безобидный.
Этот старый ход был заселен значительно гуще кротиного. Если там им повстречался только сам хозяин норы, то здесь чем дальше, тем больше стало попадаться всякой живности. Очень странной и, как казалось Сене, очень страшной с виду! К удавочервякам девочка скоро почти привыкла; по крайней мере они не носились взад-вперед с головокружительной скоростью, как это делали многоножки – отвратительные членистые существа мертвенно-белого цвета. Эти выскакивали из щелей безо всякого предупреждения; извиваясь, они скользили по стенам стремительно, но, судя по всему, совершенно бесцельно – возможно, лишь желая напугать кого-нибудь до полусмерти. Если так, то в отношении Сени это им вполне удавалось. Деловито пробегали какие-то крупные, величиной с собаку, насекомые; их волосатые ноги коленками назад, громадные головы, утыканные черной щетиной, и бессмысленные глаза-тарелки не вызывали никаких приятных ощущений. Животные эти не обращали на пришельцев ни малейшего внимания, и Сеня изо всех сил старалась сделать вид, что и они ей тоже безразличны. Но каждый раз, когда из темноты появлялось новое существо, от страха все внутри у нее сжималось, и девочка утыкалась лицом в теплую шею лошади. Ящерицы шли спокойно; даже Белоснежка ни разу не проявила какой-либо тревоги, и Сеня заставила себя хладнокровнее относиться к местным жителям. Ко всему можно привыкнуть со временем! Лишь бы не встретился кто-нибудь действительно опасный.
Филипп вдруг снова остановился.
– Что случилось? Кто еще там выполз? – взвизгнула девочка. Ясно, что было у нее на уме!
Но принц не ответил. Он внимательно рассматривал стены.
Сеня тоже посмотрела. «Ничего особенного! Подпоры как подпоры!… – И тут ее осенило. – Подпоры!!! Откуда им здесь взяться? Значит, они попали в какой-то укрепленный ящерицами ход!»
Девочка потрогала дерево; оно было черное и трухлявое – такое же, как и в том старинном ходе, где их завалило. Но неважно! Главное, что Громадная Пещера где-то поблизости, и найти выход – дело времени!
Но Филипп и Пина отчего-то не проявляли никакой радости. Казалось, они оба были озадачены.
– Что же мы стоим? Нам бежать надо! Быстрее пойдем, быстрее доберемся до дома! – заторопила ящериц Сеня.
– Совсем необязательно, – покачал головой Филипп. – Видишь ли, мы очень хорошо ориентируемся под землей. Так вот все то время, пока мы шли по кротиному туннелю, мы удалялись от Громадной Пещеры. Правильно, Пина?
Принцесса кивнула и добавила:
– В этой стороне никогда не строили ходов, мы бы знали.
Но на Сеню их слова впечатления не произвели.
– Даже если все так и есть на самом деле, это еще не значит, что мы должны здесь оставаться! – решительно заявила девочка. – Куда-то мы, надо надеяться, придем!
Сене просто не терпелось выбраться из этих бесконечных подземных переходов. Куда угодно! Ящерицы согласились с нею – собственно, ничего ведь не изменилось, выбора-то у них и не было.
Снова они шли, шли и шли… Минуло еще несколько часов – счет времени давно уж был потерян… И вот когда Сене стало казаться, что они и в самом деле никуда и никогда не придут, туннель кончился.
Дети стояли перед тяжелой кованой дверью с медной ручкой… Ручкой в виде ящерицы, кусающей себя за хвост.
IV. Забытый город
Филипп долго и внимательно осматривал дверь – и вверху, и внизу, и по сторонам. Что-то он искал; может быть, знак какой-то или надпись. Наконец он передал свечку сестре и взялся за ручку. Поднатужившись, он попытался повернуть ее, но медная ящерица не поддавалась. Тогда принц поднял кирку и, просунув острие в кольцо, налег на деревянную рукоять всем телом! Но кольцо сидело мертво… Кирка выпала из лап принца, звякнув о каменный порог. Филипп бессильно привалился к стене.
