Колдовские страсти - [54]

– Ты рецепт записал? – спросила бабушка. – Нас когда кормить собираешься?

– Записал, – кивнул Петя. – Это даже я смогу сготовить.

После окончания занятия каждому выдали по небольшой брошюрке, которую следовало прочитать к следующему занятию.

– Тащи, – велела Зойка.

Петя вручил ей тоненькую книжечку, состоявшую из двенадцати страниц. Зойка сказала, что изучит ее первой, а потом даст нам с бабушкой. Посмотрим, что там понаписали.

– Хоть на какую тему? – спросила бабушка, заглядывая Зойке, листавшей брошюру, через плечо.

Брошюра называлась «История китайской кухни». Отпечатана была на ксероксе. Никаких тайных знаков на первый взгляд Зойка не обнаружила. Ну ничего, почитаем, посмотрим, идет какое-то воздействие на подсознание или как. Если мы все четверо (а может, и пятеро, включая Зойкиного сына) почувствуем нечто – пусть неопределенно, пусть хоть как-то, – значит, тут что-то нечисто.

– Всем раздали одинаковые брошюры? – уточнила Зойка.

Петя кивнул. По крайней мере, по виду все были такие же, как и у него. Про идентичность текста он, конечно, говорить не мог.

– Так, давай дальше, – сказала я.

Петька как-то хитренько улыбнулся и несколько замялся.

– Ну, что там еще произошло? – подала голос бабушка.

– Колись, шпион, – хохотнула Зойка.

– Я встретил Мей Лу, – выдал Петя.

Мы втроем вылупились на сына.

– Где? – уточнила я.

– В центре, – сказал Петька.

– Она что, тоже занятия ведет? Или тестирует кого-то? – заинтересовалась Зойка.

Что делала в центре Мей Лу, Петя сказать не мог.

По окончании урока, длившегося примерно минут сорок пять (вступительное слово, фильм и тестирование заняли где-то два с половиной часа), китаец, проводивший занятие по кулинарии, предложил – если слушатели хотят – прогуляться по зданию. «Центр – это ваш второй дом», – сказал он. Им также было заявлено, что сюда они могут приходить в любое время, им всегда рады. Почти всем уже нужно было спешить домой, и слушатели, занимавшиеся с Петей, решили, что осмотрят все здание в следующий раз. Остались одна девушка и Петя. Сынок постарался от девушки побыстрее отделаться (все-таки помня о задании), что ему без труда удалось.

– Вас никто не сопровождал? – спросила Зойка.

Петя покачал головой.

– А видеонаблюдение? – вдруг пришла мне мысль в голову – возможно, после визита в дом Айчила, где меня записывали на пленку во время выбивания замка ногой.

Петя задумался, потом заявил, что никаких глазков видеокамер, пожалуй, не видел. Ну если только они были совсем крохотные.

– Уточни-ка у своих новых друзей, какая теперь есть техника, – посмотрела на меня Зойка. – Уж они-то точно знают.

Я кивнула, а сама задумалась. Как меня снимали, когда я тащила сахар? Я не видела у ребят, следивших за мной чуть ли не в открытую, никаких видеокамер (или того, что я понимаю под этим словом). Или они были совсем крохотными? И где пряталась видеокамера в том подвале, куда меня заперли в замке Айчила? Там же, как мне казалось, стены выложены из плотно прилегающих друг к другу кирпичей. Или в одном есть дырочка… Конечно, я их не исследовала. У меня даже мысли такой не появилось.

– Так, давай дальше, – велела я сыну.

Петя, помня о том, зачем он на самом деле отправился в центр, постарался обойти его весь. Иногда ему на пути попадались люди – и китайцы (которых было больше), и наши. Все улыбались, Петя улыбался в ответ. Сынок опять сказал, что ему там понравилось.

– Тебя куда-нибудь не пустили? – спросила Зойка.

– Всюду пустили. Там, кажется, нет закрытых дверей.

Кроме Пети, по центру гуляло еще несколько человек из тех, с кем он вместе проходил тестирование. В одной комнате он услышал тихую музыку, заглянул туда, но она оказалась пуста. Откуда шел звук, сын так и не понял. Но, чуть послушав эту музыку, Петя понял, что он расслабляется.

– Что интересного ты увидел? – спросила бабушка.

Петя глубоко задумался.

– Ничего конкретного назвать не могу, – признался он наконец. – Классы, залы. Стенды какие-то. Все довольно красочно оформлено.

Вспомнив то, чего от меня добивались в доме Айчила, я встала из-за стола, сходила в комнату и вернулась с шариковой ручкой и парой листов бумаги, которые положила на стол перед Петей.

– Нарисуй план здания, – велела я. – Как помнишь. По этажам. Кстати, сколько там этажей?

Мой вопрос поверг Петю в глубокую задумчивость. Через пару минут он поднял на меня глаза и робко сказал:

– Не помню.

– Что?! – выдали мы одновременно с Анной Ивановной и Зойкой.

– Честно, не помню, – сказал Петя. На его лице изобразилась целая гамма чувств, словно приходило осознание… Осознание провала в памяти… Или чего-то еще.

– Рисуй, что помнишь, – пододвинула я ручку к сыну.

Петя взял ее в руки и застыл над листом бумаги. Я видела, что он напряженно пытается вспомнить, что рисовать, но это у него не получается.

– План школы своей можешь нарисовать? – встряла Зойка.

Петя кивнул и тут же его изобразил. Я, конечно, понимаю, что сынок в данный момент пребывал в ранней стадии импрессионизма с легким налетом кубизма и в дальнейшем из него может получиться второй Пикассо, а мне следует сохранить этот рисунок как образец его раннего творчества для потомков, но факт можно было констатировать точно: Петя вполне понятно изобразил, какие классы находятся на каком этаже в его родной школе.