Колдовские страсти - [42]

– Таня, ты – пэрсик. – Айчил чмокнул свои пальцы.

Я одарила обоих долларами.

Еремеич тем временем поднялся, слуги прибежали, подняли стол со стулом, налили всем вина, Еремеич выпил, нас не дожидаясь. У Николая с Айчилом, не обращавших на него внимания, глаза стали масленые, и смотрели они на меня, как коты на сметану. А у меня душа радовалась: как приятно, когда мужики тебя оценивают. Нет, пожалуй, худеть я не буду. Кому я нужна худая? Тем более если Орангутан любит фотомоделей, то мне можно еще поправиться.

Затем господа все-таки решили немного меня просветить, я имею в виду, естественно, Николая с Айчилом, потому что Еремеич на меня даже не смотрел, на двух своих товарищей тоже, а наливался спиртным, всем своим видом выражая неудовольствие. Хотя чему он недоволен-то? Сам виноват.

Подозреваю, что мое любопытство удовлетворялось Айчилом и Колей в основном из корыстных соображений – чтобы мне было легче дальше действовать. Господа уже перепробовали различные способы достижения поставленной перед собой цели, но обычные методы результатов не дали, так что они готовы были пойти на нестандартные, включавшие, например, задействование моей скромной персоны. Подозреваю, что при других обстоятельствах я в замке Айчила не оказалась бы никогда, ну, может, если только в роли кухарки, хотя, судя по тем слугам, которых мне уже довелось увидеть, здесь прислуживали только мужчины.

Думаю, что мне открыли далеко не все, даже большую часть сведений не сообщили, просто ввели меня в курс дела.

В общем, я оказалась за одним столом с очень уважаемыми и авторитетными в нашем городе людьми. Правда, откровенно признаюсь, как-то не оценила оказанную мне честь, да и не испытывала ни благоговейного трепета, ни дрожи в коленках.

Айчил курировал торговлю наркотиками. Не могу сказать, что мне об этом заявили прямо, но из тонких намеков на толстые обстоятельства я сделала вывод (уверена, что правильный) о роде деятельности хозяина замка.

Николай курировал проституток нашего региона. Вот тут у меня нет полной уверенности, все или не все «ночные бабочки» Северо-Запада платят ему дань, но не могу исключать варианта, что он взимает мзду и с элитных девочек, и с вокзальных минетчиц.

Еремеич оказался владельцем крупнейшей сети ночных заведений, в которых Айчил с Николаем по большей части и реализовывали свой товар.

Нельзя сказать, что эта троица когда-либо особо дружила. По-моему, у таких типов если и есть друзья, то среди волков тамбовских, но не хочется отвлекаться от темы. В последнее время у господ («товарищей» сказать не могу) появилась общая печаль, можно даже сказать – горе. Всем троим стал мешать жить некий господин Лим, возникший на невских берегах совсем не к радости их обитателей, которые предпочли бы, чтобы он и дальше строил коммунизм или капитализм под руководством коммунистической партии в своем Китае (ну или что там строят).

У Айчила, естественно, имелась довольно большая группа дилеров, как мелких, так и крупных, которая распродавала его разнообразный товар в разных частях Петербурга, как в элитных заведениях, так и не очень. Айчил придерживался принципа, что надо брать и сто раз по рублю, и всю сотню сразу, ничем не брезгуя, так что торговал всякими партиями.

В последнее время часть его дилеров от сотрудничества отказалась, а другие канули в небытие.

На отказавшихся людьми Айчила было оказано давление. Но, к великому удивлению хозяина замка, это давление должного действия не возымело, так как оказалось, что они боятся нового конкурента Айчила гораздо больше, чем его самого.

Айчил серьезно задумался.

Тем временем в вотчине Николая все больше девочек оказывались невостребованными, причем самые элитные и приносящие максимальный доход. Клиент попробовал экзотики и словно сел на иглу, отдавая предпочтение китаянкам, которых в нашем городе вдруг сразу стало очень много.

– Вы беспокоитесь о том, чтобы у нас не было безработицы? – глянула я на Колю.

Он хохотнул и ответил, что больше всего его беспокоит его собственная прибыль. Если наш мужик вдруг захотел китаянок, Коля с группой товарищей поставят их в Питер в нужном количестве, ну, например, наших челноков подключат. Коля опять хохотнул. Я, откровенно говоря, тоже, когда ясно представила живописуемую Николаем картину: челноки в своих полосатых сумках везут из Китая не тряпье, а живой товар… Это, конечно, все хохмы, но я прекрасно понимала, что в каждой шутке есть доля шутки и что в случае возникновения соответствующего спроса наши деловые люди поставят хоть индианок с Амазонки, хоть папуасок из Новой Гвинеи. Рынок.

Сам Николай, по его собственному признанию, считая, что лучше русских женщин никого нет, заметил, что всякие там Клаудии Шиффер по сравнению с нашими Машками с ближайшего угла – просто облезлые дворняги. Высказавшись, опять посмотрел на меня восхищенно.

Но с работающих (и работающих активно) в настоящее время в Питере китаянок Коля не имел ни гроша, что его возмущало до глубины души.

Еремеичу до поры до времени было плевать на проблемы Айчила и Николая, потому что ему, в общем, все равно, какими наркотиками торгуют в его заведениях и каких девочек снимают клиенты. Но потом часть его клиентов стала уходить в китайские бордели, не давая девочкам работы, а Еремеичу – дохода. Давние партнеры – Айчил с Николаем – выражали недовольство. Это Еремеич мог бы пережить, но тут на горизонте возник господин Лим собственной персоной, изъявивший желание купить у Еремеича его ночные заведения.